Та, которая покупает

Стрелка часов неумолимо приближалась к времени начала забега, и Уэсли вновь принялась разминать икры и подколенные сухожилия. Она молилась про себя: «Я должна уложиться в три сорок. Я должна уложиться в три сорок». Раздался залп стартового пистолета.

На двадцать девятом километре у нее начало все болеть. Ноги стали резиновыми, дыхания не хватало.

Она посмотрела на часы. Впереди еще тринадцать километров, у нее в запасе полтора часа. Она по-прежнему была уверена в своих силах и мысленно приготовилась к тому, что, пока не откроется второе дыхание, будет очень тяжело. Уэсли немного сбавила скорость, пропустив вперед несколько бегунов.

— Хочешь, побежим вместе, сестренка? — предложил кто-то.

Она повернулась и увидела бегущую рядом девушку примерно одного с ней возраста.

— Конечно. Силы, кажется, на исходе, так что поддержка не помешает, — улыбнулась Уэсли, но улыбка больше походила на гримасу.

— Все получится. Я бегу за тобой последние шестнадцать километров, поэтому все еще не сошла с дистанции.

На этот раз Уэсли рассмеялась:

— Надо же, спасибо.

— Меня зовут Шерри.

— Уэсли.

Несколько минут они бежали молча. Участники марафона больше не группировались, а растянулись по трассе: несколько человек — в четырехстах метрах впереди и еще несколько — в трех километрах позади. Забег подошел к той критической отметке, когда настоящие спортсмены отрываются от любителей и расстояние между ними становится уже явным.

Уэсли обрадовалась, что Шерри оказалась не слишком разговорчивой и к тому же не тянулась за ней еле-еле. Они бежали со скоростью километр в минуту — немного медленнее, чем Уэсли хотелось бы, но на большее она сейчас была не способна. Бедра по-прежнему ужасно болели, но по какой-то причине присутствие Шерри действительно помогало.

Потом Шерри начала петь. Первое время Уэсли молчала. Ей хотелось рассмеяться, но затем она узнала песню. Она слышала ее в той самой церкви, куда ходила в воскресенье несколько недель назад.

В песне говорилось что-то о беге, о том, как не потерять силы. Еще она расслышала фразу: «Он привел меня так далеко не для того, чтобы оставить».

Она решила заговорить с Шерри. Может, тогда она прекратит петь и выставлять себя на посмешище.

— Я знаю эту песню, — начала Уэсли. — Слышала ее в церкви в Бостоне.

— Правда? В какой?

— Нового Завета в Маттапане.

— Не может быть! Я постоянно хожу туда!

— Какое совпадение!

«По крайней мере, она перестала петь», — подумала Уэсли.

— А ты?

— Нет, была один раз. Мне очень понравилось.

— Как же так, сестренка? Пришла лишь однажды, и все? В первый раз я была там вместе с сестрой и теперь бываю регулярно. С тех пор прошло уже шесть лет.

«Ладно. В худшем случае она опять запоет. Проповеди на протяжении следующих десяти километров я как-нибудь перенесу. Наверное, — рассудила Уэсли. — Или придется ускориться и оставить ее глотать пыль».

Шерри и не думала замолкать. Она пела в церковном хоре. Очевидно, участвовала во всех до единой программах помощи молодежи, неимущим и заключенным.

— А время на работу у тебя остается? — спросила Уэсли, как только ей удалось вставить хоть слово.

— Сестренка, время — это все, что у меня есть. «Бостон бикон» имеет законные права только на восемь часов в день. Остальное время в моем распоряжении. А шестнадцать часов — это немало.

Шерри работала репортером в отделе главных новостей в «Бикон», небольшой газете, конкурирующей с «Бостон глоб». Уэсли удивилась. Шерри было тридцать, а она уже успела поработать в ряде крупнейших газет страны — факт, который Уэсли удалось выяснить путем наводящих вопросов. Шерри, казалось, не придавала особого значения своему впечатляющему послужному списку. С куда большим воодушевлением она рассказывала о пении в хоре и помощи церкви.

— Сестренка, ты просто обязана прийти в следующее воскресенье, — уговаривала Шерри, — Мы собираемся сочинять новую песню.

— Постараюсь, — ответила Уэсли.

«Может быть, и удастся, — подумала она. — Все зависит от планов Дункана».

В прошлое воскресенье он провез ее по всей Тропе Могавков в Западный Массачусетс еще раз полюбоваться листопадом. Новая Англия обладала неповторимой красотой, а Дункан сделал тот день незабываемым.

— У тебя есть парень? — поинтересовалась Шерри после десятиминутного молчания.

С минуту Уэсли раздумывала. «Что ж, хорошо».

— Да.

А потом она еще раз повторила «да», но уже самой себе. Да, наконец-то она могла открыто заявить: у нее есть парень. Она рассказала о нем Шерри. Какой он милый и внимательный, несмотря на частые перемены настроения.

— Почему он бывает не в духе? Говоришь, примерно раз в неделю он замыкается в своей скорлупе?

«Сейчас начнется. Стоило мне упомянуть одну-единственную отрицательную черту, и теперь она уже не отстанет, — начинала кипятиться Уэсли. — Может, пора прибавить скорость?»

Марафонцев на дороге вновь стало больше. Наконец-то все почувствовали, что финиш близко, даже отстающие стали подтягиваться.