Та-Ро

Либерия подумала, что первое явление Даниллина, несколько лет назад, было стремительным, внезапным. К тому же дело происходило ночью и свидетелей было не очень много. Их рассказы объявили бредом, наверняка.

-Все считали Повелителей красивой легендой. Не более того.

Принцесса промолчала с выражением благосклонного одобрения. Памятуя о том, что личико у нее невероятно юное, может старик купится и раскроется. Не повезло. Отец Сигизмунд оказался тертым калачом. И дальше ничего не значащих изъявлений удивления не пошел. Впрочем, когда сладкоречивые болтуны достигали высот в церковной иерархии? Воцарилась многозначительная тишина. Либерия решила, что молчание не всегда золото. Иной раз этим драгоценным металлом оказывается время. Лишних минут у нее сейчас не было, даже на самых умных и замечательных людей страны, вернее на переглядывания и перемигивания, вместо дельного разговора с вышеупомянутыми мудрецами.

-Прошу меня извинить. Я очень занята. Вы свободны.

Что означало примерно следующее - удовлетворили свое любопытство? Взглянули? Теперь валите. Достаточно. Отцы засуетились, заволновались за спиной не иначе как без пяти минут почти святого Сигизмунда. Подталкивать в спину не стали, но взялись шипеть сразу в каждое ухо что-то неразборчивое, торопливое. Ага. Имеется несогласие в рядах посланных священников. Чего они, вообще хотят? Отец Сигизмунд таки собрался с духом, силами или мыслями. Откинул с тонкого умного лица капюшон. Взглянул в глаза принцессы. Либерия подумала, что ему видно не легче, чем капитану команды знатоков из "Что? Где? Когда?". В известный момент выбора между шестью версиями ответа на крайне пакостный вопрос.

-Ваше Высочество. Если бы только я мог быть совершенно уверен в Вашем происхождении...

Либерия поняла с неудовольствием, что посланец нижайше попросит предъявить знак Династии. Дракона, которого они не видели своими собственными глазами им оказалось мало? Так и есть. Отец Сигизмунд, смущенно проскрипел, внезапно осипшим голосом.

-Мне крайне неловко злоупотреблять вашим терпением, но я умоляю о снисхождении к моей возмутительной просьбе.

-И что тогда?

Невежливо перебила принцесса поток извинений.

-?

-Что произойдет, если я предъявлю непровержимые доказательства своих прав на имя, которым горжусь?

-Церковь примет вашу сторону.

Либерия задумалась на долю секунды. Подняла ладонь к плечу, потребовала у Павла, не оборачиваясь, не глядя на верного белокурого громилу.

-Нож!

Серебристый клинок хорошей росской стали оказался в ее власти тотчас. Оп. И ладонь ощутила прохладное прикосновение металла. Принцесса буркнула.

-Теперь помоги мне.

-Че?

-Рукав отрезать.

Девушка совершенно справедливо решила, что маленький стриптиз устроенный для барона Шико - прожженного царедворца, был вполне уместен. Но отцы священники повторения того эротического шоу не дождутся! В конце концов им по долгу службы положено гнать от себя любые плотские соблазны. Так что перебьются без спектакля с обнаженкой. Надрезанный рукав затрещал обиженно, поддаваясь ножу и пальцам портных-самоучек крайне неохотно. Доброе сукно сопротивлялось. Каждый стежок стоял насмерть. Наконец, Павел рванул дурью. Хлоп! Рукав остался у него: обвисший кусок ткани. А вот то, что он столь тщательно скрывал от чужих любопытных глаз, было явлено всем. Самые разные взгляды устремились к голому плечу принцессы. Недоверчивые, полные надежды, хмурые, строгие - и каждый, прикасаясь к сияющему цветку менялся. Тинэль сверкала и переливалась на гладкой коже. Лепестки казались живыми.

Отец Сигизмунд склонился в самом торопливом поклоне, который ему позволили годы и многочисленные болячки. Остальные священники пали на колени. Возопили нестройным хором возрадовавшихся страдальцев.

-Ваше Высочество!

-Ваше Высочество!!!

Либерия, подбрасывая нож на ладони, не удержалась от сарказма.

-Да. Это я. Собственной персоной. Прошу любить и жаловать.

* * *

Принцесса думала, что не сможет заснуть. Ан нет. Отрубилась едва успев щекой коснуться подушки. И никаких выматывющих снов-пророчеств, слава Богу!

-Ваше Высочество, Ваше Высочество.

Ласковый грудной голос великанши, аромат жасминового чая - благодать. А следом - долетающие снаружи крики команд, ржание коней, перебранка часовых и одного из ближних офицеров, рвущегося внутрь с очередным делом неотложной важности. Что ж, походный шатер - он и есть походный шатер. Никакой звукоизоляции. Елки-палки. Либерия оторвала голову от плоской как блин подушки. Тинэль приучила девушку спать на жестком, укрываясь только в холода, словом - муштровала на совесть. Заботливая Мира занималась прямо противоположным делом. Норовила подсунуть кусочек послаще, прикрыть, когда госпожа отключится - перинкой, вместо колючего пледа. Либерия безжалостно выбрасывала подушки, но они точно почковались, сами собой и незаметно вползали в постель. Принцесса подозревала (не без оснований), что понемножку они начнут распухать, утолщаться, набьются лебяжьим пухом, вместо войлока. А грубые льняные простыни превратятся в батист и шелк.

-Доброе утро, Ваше Высочество. Пора вставать.