Та самая герцогиня (СИ)

Жизнь — боль. Это я поняла в день своего рождения, когда вместо крепкого и здорового праздничного сна получила очень досадное пробуждение. Только солнце поднялось над горизонтом, а мой сон стал особенно сладким и чутким, как над ухом раздалось нечто. Громогласный рев какого-то рокера провозглашал что-то о радости смерти и ужасе жизни, пока я пыталась скинуть вызов, едва продирая глаза. На экране торжественно высвечивалась надпись, которая ясно давала понять, что скоро я останусь единственным ребенком в семье. — Тема! Иди сюда, отрыжка цивилизации! — взревела я не хуже этого рокера. Грубый голос вокалиста вторил мне, рассказывая миру, что лучше гореть в аду, чем жить среди черных ворон, если ты белая. Брат, естественно, уже спрятался, а выходить по моему требованию отказывался. "Ищи другого дурака" — послышалось откуда-то из-за двери. В надежде найти Артема по голосу я рванула в коридор, но отыскать брата уже не представлялось возможным. — Трус! — заметила я очевидное и проследовала обратно в мягкую и теплую кроватку, которая нежно меня обнимет и ото всех на свете защитит. Но стоило мне устроиться под любимым одеялом, как вновь заорал убогий. На этот раз я не про брата, он сидел где-то тише воды, ниже травы. А вот английская версия "Рамштайна" вновь заверещала, что лучше сдохнуть, чем жить как рабы. Наконец, разобравшись с управлением гаджета, ответила на звонок. Номер был незнакомым, но кто кроме Темы позвонит мне в такую рань? Поэтому ответила я крайне грубо и эмоционально, никак не ожидая услышать Ее голос. Почти восемь лет назад без вести пропала моя бабушка. Я тогда была маленькой, но отлично все помню. Мы с Темой плакали несколько дней. А вот мама с папой не переживали о бабушке, насколько я помню. Я тогда очень удивилась, как пропажа собственной матери может вызывать только глухое раздражение и обиду. На мои вопросы мама не отвечала. Обманывать она не умеет, а говорить правду, видимо, не хотела. Ну, или мой детский ум очень хотел тайн и секретов. — Александра! Сбавь тон! — Строго осадила меня бабушка. Она всегда любила поучать всех вокруг, особенно меня и маму. Ох, сколько раз мне приходилось прятаться от разъяренной бабушки. И ведь никогда она меня не била, только нотации читала. Но столько времени уходило, чтобы выслушать ее речь, которая всегда имела один смысл: "леди себя так не ведут". Лучше бы она мне просто ремня всыпала, честно!

— Ты чего молчишь, истеричка? — ехидно осведомилась бабушка. А я всерьез задумалась над извечным вопросом: "есть ли жизнь после смерти?" Испугавшись такого вероломного предательства собственного мозга, который, наверное, решил отомстить хозяйке за десятилетие безбожной эксплуатации, я поспешно нажала на "отбой" и улеглась обратно в постель. Спать уже не хотелось. Мне было страшно и холодно. Я почти физически ощущала ужас, ледяными щупальцами крепко обнявший душу. Если это Тёма решил пошутить, то у него вышло. Я испугалась до чертиков. В принципе, это нормальная реакция на такой стресс. Но ведь я психологически устойчива к любого вида стрессам. Не мог же тест дедушки ошибаться. Издав жалкий стон разочарования в справедливости этой ужасной Вселенной, я мужественно встала и героически пошла умываться. Чувствует мояразумнейшаячасть, которая находится чуть ниже спины, что неприятности только начинаются.

***

Сижу за решеткой в темнице сырой, вскормленный в неволе орел молодой. Прямо-таки обо мне Пушкин писал. Я вот сейчас тоже сижу в темнице и за решеткой. Ну, положим, не за решеткой, а на кресле. Да и не в темнице вовсе, а в гостиной нашего дома. Но атмосфера тут поистине тюремная — так же угрюмо и страшно. Мама как-то насуплено смотрит на бабушку, которая за восемь лет совсем не изменилась, папа спокоен, Артем снимает все это безобразие на камеру. Вот интересно, что должно произойти, чтобы он камеру убрал и снимать прекратил, если уж воскрешение бабушки, которую уже давно считали мертвой, ему нипочем. А может, это все мой сон? Вдруг я сейчас сплю в своей мягкой кроватке, соплю в подушку и даже не думаю просыпаться? Или это все-таки галлюцинации? А родители и Артем мне подыгрывают, поэтому они все такие спокойные. Они-то не видят потерявшуюся бабушку.

— Мы собрались здесь, чтобы обсудить важное дело, — начала бабушка важным тоном, — мне хотелось бы знать, насколько готова Александра.

— Мой отец занимался ее физической подготовкой, — осторожно заметил папа. Занимался моей физической подготовкой? Да он меня к войне готовил, блин! При этом, видимо, я должна была воевать исключительно одна против целой армии. Потому что иначе его маниакальную идею «быстрее, выше, сильнее» я объяснить не могу!