Табор смерти

Задержанные бандиты подтвердили, что четыре нападения в одной области за одну страду было для Копача крайне важной приметой. Он считал, что это залог удачи. Переберешь лишнее – и крах. Изменишь правила – конец. А так – фарт и гладкая дорога. Главное, после успешного завершения сезона поставить огромную свечку Господу за то, что тот дал им это везение. И еще щедро пожертвовать на храм.

У Васина все эти изгибы преступного сознания в голове не укладывались. Смесь какого-то дикого мракобесия с патологическими виражами логики. Но Копач жил этим. И своим безумием заражал подельников.

В общем, банда ликвидирована. Как себя ощущал Васин? Какие мысли и чувства были у него после того, как схлынул адреналиновый приступ и пришло время трезво оценивать произошедшее? Да ничего особенного. То, что пришлось пострелять и кое-кого уложить – работа такая. Никакого сочувствия к бандитам он не испытывал. Никаких терзаний, что стрелял в живых людей, тоже. Не в первый раз. Тогда, на границе, ситуация была не менее серьезная. Что грохнули Копача без суда и следствия? Тут у опера проснулось злорадное удовлетворение. И он пришел к выводу, что Ломов был абсолютно прав. Ну, не должна такая тварь коптить небо. Нельзя было оставлять цыганскому атаману даже малейший шанс на жизнь. Потому что его жизнь – это смерть других.

Оставался еще один небольшой мазок маслом на этом батальном полотне. Бандиты раскололись по полной. Смерть атамана деморализовала их. С ним они считали, что уверенно скользят по рельсам фарта. Его бесславный конец сломал их. Забрал удачу и даже жизнь. Что уж теперь?

Они подтвердили версию следствия о том, что подбирать объекты для нападения помогали соучастники. И, главное, указали координаты, где сейчас пребывал Дионисий – главный наводчик банды, обладавший феноменальным нюхом на запрятанные деньги и ценности.

Стало известно, что Дионисий был поповским сыном. Одно время он мечтал стать священником. Но однажды проросла в нем гнильца. Стянул из прихода отца деньги, золото, ценности и подался на большую дорогу. Воровал по мелочам в церквях. Был бит. Пару раз садился в тюрьму. И искренне считал, что церковь – это прежде всего не храм божий, а куча дорогих безделушек, которые там лежат без толку, а ему они нужнее.

Три года, как он связался с бандой. Ездил по областям и устраивался в сельские храмы. После чего давал безошибочные наводки. И был таким раскладом крайне удовлетворен. Делились с ним добычей честно. Столько уже денежек им накоплено, что можно остановиться, осесть где-нибудь и забросить лихие дела. Но все его существо восставало против отдыха. Как это забросить дела? Ведь каждое дело может принести ему еще несколько тысяч. А не будет дела – не будет и тысяч. Нет, остановиться он никак не мог. Тем более и кореша останавливаться не собирались.

Пришлось Васину выдвигаться в Воронежскую область, которую банда присматривала для нападений на следующий сезон. Сейчас Дионисий ошивался там при гридневском храме Девы Марии. Был он льстивый, но вместе с тем ленивый, грубоватый к прихожанам, любил выпить. Поэтому настоятель уже прикидывал, как от него избавиться. И Дионисий тоже присматривался. Но больше к вещичкам в храме и в поповском доме.

В Воронежском областном управлении Васин взял в помощь двух оперативников. Они отправились в дальний район, в деревню Гриднево.

Не доезжая до храма, они выгрузились из машины и пошли пешком, чтобы не встревожить наводчика.

Дионисий уютно устроился на лавочке у церкви, подставляя лицо ласковым лучам августовского солнца. Был он в черной рясе и скуфье на голове, бородка коротенькая, но густая, лицо сухощавое, с ранними морщинами. Впечатление производил вполне благообразное.

– Здравия тебе, божий человек, – сказал Васин, приближаясь.

– И вам не хворать, люди добрые, – Дионисий встал и поклонился, с прищуром осматривая прибывших.

– Привет тебе пришли передать, – продолжил Васин.

– И кто же сподобился вспомнить скромного слугу Божьего? – выражаться витиевато Дионисий научился давно – это всегда производило хорошее впечатление и усыпляло бдительность собеседника.

– Копач.

Глаза Дионисия сузились и стали настороженными.

– Не помню что-то такого. А вас и вообще не знаю… Ладно. Дела у меня церковные. Времени нет попусту разглагольствовать.

– Не-ет, – протянул Васин. – Дело у тебя теперь лишь одно. И то уголовное.

Дионисий и моргнуть не успел, как его скрутила непреодолимая сила. Развернули его. Зажали. Руки за спину завели и связали веревкой так, что и не двинешься.

Эти веревки ввели Дионисия в заблуждение. Милиция такими не пользуется. Может, это и не милиция вовсе? Конкуренты Копача? Ох, как хотелось ему пощекотать их ножичком.

– Вы чего, сявки? – прохрипел он. – Вы кто такие борзые?

– Мы не сявки. Мы милиция. А ты арестован, божья корова, – Васин с удовольствием рассматривал спеленатую жертву.

– Ничего не знаю!

– Зато мы все знаем… Ты член банды. И тебе расстрел светит. Так что рассказывай все как на духу, по суду и снисхождение выйдет. Глядишь, к стенке не поставят.