Тадж-Махал

– Оденьте Дару и его внука в одежду простолюдинов. Посадите их на самого старого и жалкого слона. И в таком виде провезите по улицам Дели. Пусть все люди видят, что Дара больше не император. Пусть все видят, насколько он жалок.

Дару посадили на грязного старого слона с рваной попоной, рядом с ним посадили его внука Сепе-Шеку, а сзади, чтобы они не сбежали, сел Бхадур-хан.

В таком виде их повезли по городу.

Все улицы, балконы, лавки буквально ломились от народа. И все плакали, осыпая ругательствами Джион-хана, предавшего Дару.

На одной из улиц со своими слугами, остановились посмотреть эту процессию, французский и португальский послы.

– Что за процессия? Кого везут? – спросил португальский посол.

– Бывшего императора Дару, которого свергнул его младший брат Ауренгзеб, – ответил француз.

– Но как плачет весь народ! Они, наверное, любили его? – оглядываясь по сторонам, интересовался португалец.

– Индийцы впечатлительны и у них нежные сердца. Слышите, как осыпают проклятиями Джион-хана? Это он предал Дару, а предателей здесь не любят.

– Но почему, если Дара им так дорог, почему они не освободят его? – удивлялся португалец. – Ведь почти нет охраны. Стоит только напасть и можно отбить его даже небольшими силами.

– У нас во Франции, наверное, так и сделали бы. Но здесь никто не возьмётся за меч. Они не воинственны. А люди здесь плакали бы так же, если по улицам провезли любого другого принца. Привыкайте, это не Португалия, – спокойно ответил француз.

Ауренгзеб смотрел в дворцовое окно на город. Где-то там по его улицам везли брата.

Подошёл эмир с докладом.

– Государь, пока Дару везли через город, весь народ плакал о нём, и проклинал Джион-хана. Налицо опасность бунта.

– Рагната, – обратился император к своему визирю, – собери новое совещание, надо решить судьбу Дары.

Ауренгзеб восседал на троне мрачный и хмурый. Зал был полон эмиров. Все старые враги Дары настаивали на его смерти.

– Калил-улла-хан, каково твое решение? – спросил Ауренгзеб.

– Только смерть, – сказал тот.

– А как считает мой дядя Шах-Гест-хан?

– Смерть, только смерть!

– Джессенг, что думаешь, ты? – спросил император.

– Государь, дело серьёзное, и я не думаю, что смерть – самое лучшее решение. Это ваш брат… Я против этого решения.

Среди переполненного зала вдруг встал человек и начал с большой наглостью кричать:

– Смерти, только смерти заслуживает Дара! Для пользы государства необходимо его умертвить, и немедленно! Тем более что Дара не мусульманин! Он уже давно стал кифаром, идолопоклонником без религии! И если вы все боитесь, то я Хаким-Дауд, беру грех на свою голову.

Ауренгзеб молчал.

Потом он медленно встал и тихо сказал:

– Я принял решение.

Прошло несколько часов. Ауренгзеб ждал, стоя у окна. Он умел ждать: жизнь научила его не торопиться, но и не откладывать дела на потом. В комнату, наконец, вошёл Рагната.

– Государь, вот то, что вы просили принести, – тихо сказал он

– Положи «это» на серебряное блюдо, что на столе, – не оборачиваясь, сказал Ауренгзеб.

Рагната сделал жест рукой, и в комнату вошли два стражника с мешком в руке.

– А теперь оставьте меня одного, – сказал император.

Он поворачивался очень медленно, боясь увидеть то, что лежало на блюде. На блюде лежала голова Дары. Ауренгзеб заплакал.

– Ах, Бедбак, ах, несчастный! – приговаривал он, обмывая кровь с головы брата.

Потом, тяжело поднявшись, он дёрнул за шнур колокольчика.

Вошла охрана.

– Уберите «это» от меня. И пускай его похоронят в гробнице Гумайона.

Россия ХХ век

– Понимаете, Валя, по тем временам они не могли вместе существовать под солнцем. Править должен был один, а это значит, что другие должны были умереть.

– А Шах-Джехан? Неужели Ауренгзеб и его убил?

– Нет. Он арестовал отца и посадил в крепость Агры, где сверженный император прожил семь лет и умер, утешаясь лишь тем, что постоянно глядел из окна на мавзолей возлюбленной подруги своей. Надо сказать, что за это время он ещё успел построить прекрасную мечеть недалеко от Тадж-Махала. Вполне возможно, что Тадж-Махал и мечеть были созданы самим Шах-Джеханом. Он хорошо знал живопись и архитектуру, и мог выступить как архитектор при создании этих шедевров.

Индия 1665 год Агра Масаман

Бари

Часть Красного форта называется Масаман Бари, и представляет ажурную угловую башенную надстройку над стенами форта, оттуда видна панорама долины Джумны и весь ансамбль Тадж-Махала. Именно в этой части форта и доживал свои дни Шах-Джехан.

Шах-Джехан умирал. Он лежал на огромной кровати в богатых одеждах и знал, что умирает. Он находился в заточении в Агре в Красном форте уже семь лет. Рядом никого не было, все покинули его, и он умирал в одиночестве. Шах повернул голову и посмотрел в окно, откуда был виден Тадж-Махал. Он улыбнулся и долго смотрел на него.

– Скоро мы встретимся, Душа моя. Я уже иду, – прошептал он и закрыл глаза.

Россия ХХ век

Прошло много лет.

В балетном классе Калинин и его группа репетировали новый номер.