Тайфун

— Это излюбленное место Лонгриджей для любовных утех. Укромный уголок, отдаленный от дома, уютный — и с хорошей акустикой, так что слышно, если кто-нибудь приближается. Мы всегда приводим наших подружек туда, хотя, может быть, мне не следовало тебе этого рассказывать! — Эдвард сделал паузу, мечтательно задумавшись, и у Джульетты было достаточно времени, чтобы осмыслить его слова.

Потом он сказал ей совсем другим тоном:

— Я хочу попросить у тебя прощения. Марк не в состоянии пропустить ни одной хорошенькой девушки, которая попадается ему на пути, но ты далеко не такая распутница, чтобы позволить человеку, которого не знаешь, заниматься с тобой любовью.

— Спасибо, что ты мне доверяешь, — ответила Джульетта, с горечью думая о том, что доверия она больше не заслуживает. Она тяжело вздохнула: — Может, это и к лучшему; мы обнаружили еще до свадьбы, что не подходим друг другу, но я надеюсь, что мы можем остаться друзьями.

— Конечно, — спокойно сказал Эдвард. — Я всегда буду о тебе вспоминать с большой нежностью.

«Не самые радостные слова для бывшей суженой», — подумала Джульетта, но она была настолько разъярена, что сейчас это ее не особенно беспокоило. Марком вовсе не овладело непреодолимое желание обладания ею, он просто хотел посмотреть, получится ли у него лучше, чем у Эдварда, хотел в очередной раз убедиться в своем преимуществе! С горечью она вспомнила его самодовольную улыбку — без сомнения, он был приятно удивлен!

Ее захлестнула волна стыда. Она даже Эдварду не позволяла близости, а несколько минут назад была настолько увлечена, что если бы Марк не был так хорошо осведомлен о возможном вмешательстве (что говорило о долгой практике), то неизвестно, что уже случилось бы к этому времени?

Она интуитивно чувствовала, что от Марка Лонгриджа веет опасностью, даже еще ни разу не видев его. Как права она оказалась! О, да, Марк знал все о том, как заставить девушку забыть свои принципы и здравый смысл!

Она старалась скрыть свой гнев, улыбаясь Эдварду:

— Может, нам лучше отложить объявление о расторжении нашей помолвки и сказать об этом после свадьбы?

Эдвард с живостью согласился, он явно был доволен, но его чувства были легкообъяснимы: его смущал тот факт, что эта новость быстро разлетится по дому. Джульетта не потрудилась упомянуть о том, что она уже рассказала об этом Марку. Она чувствовала, что тот ничего не скажет, особенно если она сделает вид, что ссора с Эдвардом улажена.

Джульетта не отходила от Эдварда весь день; унижение или чувство собственного достоинства, она точно не могла сказать, овладевшее ею, позволяло ей спокойно встречать сначала озадаченные, а потом все более гневные взгляды Марка. Сразу же после ланча, воспользовавшись предлогом, будто ему нужна ее помощь, чтобы принести напитки, Марк, резко повернувшись к ней, когда они стояли перед баром, сказал:

— Нам надо поговорить.

— Зачем? — равнодушно спросила Джульетта.

— Ты собираешься притворяться, что ничего не случилось? — требовательно спросил Марк.

Она повернулась к нему с широко открытыми от удивления глазами. Сердце ее тревожно екнуло, когда она взглянула в его лицо. Разоблачения Эдварда не смогли заглушить в ней непреодолимое физическое влечение к Марку.

— Ты имеешь в виду сегодняшнее утро, я полагаю? — заключила она с притворным спокойствием, благодаря провидение за то, что не сказала ему, что собирается сама расторгнуть помолвку с Эдвардом. — Я была просто расстроена, вот и все. Ты неплохая замена Эдварду. Когда я закрыла глаза, то смогла представить, что это он! — сказала она намеренно оскорбительно-ледяным тоном. — Но я не думаю, что нам следует повторять этот эксперимент. А ты как считаешь?

Марк побледнел от гнева. Он больно схватил ее за плечо, яростно закричав:

— Ты лжешь, Джульетта!

— Я лгу? — переспросила она, слегка приподняв бровь. — Это было очень мало, но я спокойно могу обойтись без этого. Ты недостаточно надежный человек, чтобы выходить за тебя замуж, Марк, и я не собираюсь тратить время на то, что не имеет будущего.

И, стряхнув его руку, она взяла поднос со стаканами и вышла. Он с ней больше не заговаривал, но синяк от его пальцев не сходил несколько дней.

Джульетте искренне было стыдно за себя, когда она перебирала в памяти события, о которых редко позволяла себе вспоминать. Марк был не дурак; конечно же, он знал, что восемнадцатилетние девушки могут защищаться преувеличенно резко, когда они испуганы и находятся в опасном положении; почему же он спустя столько лет отнесся к ней столь враждебно?