Тайна асассинов

Деньги — просто универсальный язык дигитализации экономических взаимоотношений. Тот, кто вслед за Карлом Марксом склонен приписывать экономике приоритет в общественных делах, склоняется и к преувеличению роли денег. Язык этот создан для целей повышения экономической эффективности, а не для установления справедливости.

Дигитализация изображений не имеет никакого отношения к их художественному качеству. Язык денег не полностью адекватен, ибо, как в человеческих взаимоотношениях навсегда останутся непредусмотренные экономикой вариации, так и понимание между обществами разных цивилизаций весьма далеко от идеального, вследствие неадекватности и всех других языков. (Быть может, если это понимание было бы идеальным, стала бы еще яснее их конечная несовместимость? Оптимисты, правда, считают иначе.) Однако дигитализация и в передаче изображений, и в экономической жизни отлично служит своей цели.

В реальном обществе такая ситуация чревата социальным взрывом, ибо работящий Петр не захочет получать те же деньги, что и пьяница Аркадий. Проблема дополнительно обострится, если вместо землекопов мы захотим управлять программистами или (упаси бог!) художниками. Люди не хотят терять лицо и законно сопротивляются расчеловечиванию. Множество творческих людей, особенно в мире искусства, где особую роль играет индивидуальность, живо ощущают такую возможность, как недопустимое сужение социального кругозора до уровня всеобщей серости и сообщают этому сопротивлению его гуманистический пафос.

Однако умелый прораб мог бы мигом выправить ситуацию, вычтя треть у Аркадия и добавив четверть зарплаты Петру, используя свое интуитивное знание их слабостей (еще и нагрев руки на разнице). Поэтому в наше время повсюду так ценятся успешные менеджеры, снижающие трение и умеющие повысить эффективность предприятий без заметного увеличения расходов. Именно так Западный мир сумел учесть и отчасти обезвредить и погасить амбиции изобретателей и выдающихся людей искусства. В этой сфере открываются в равной мере как возможности виртуозного успеха, так и злоупотреблений.

Однако общие законы природы действуют и здесь, и бесконечно увеличивать эффективность производства энтропия помешает и самому лихому менеджеру. Пьяница Аркадий, например, подпоит туповатого Василия и они вместе поколотят работящего Петра, чтобы он не зазнавался. После чего они все объявят забастовку. Рабочий ритм бригады будет нарушен, и прорабу нелегко будет объяснить почему снизилась производительность труда на его участке. Непредусмотренные случайности встроены во все человеческие отношения и образуют основу энтропии во всех обществах. Вечный двигатель второго рода (с производительностью 100 %) из людей построить не удастся. Это не удастся даже если не учитывать то трение, которое возникнет от перевода экономческих отношений с «теоретического» — дигитального — языка денег на физический язык материальных ценностей (опять, коровы!).

Поэтому противники «бессердечного чистогана» напрасно беспокоятся. Он никогда не восторжествует окончательно. Но и сторонникам полной эффективности никогда не добиться своего. Всегда останется зазор для свободы и непредсказуемости.

Успехи банковских и биржевых операций открыли путь к тому, что теперь называется информационным обществом и, в конце концов, обесценили всякую деятельность, лишенную интеллектуальной основы.

Теперь это вовлекает и весь неевропейский мир в экономическую игру (под именем глобализации), которая дает некий шанс выигрыша всем, включая и тех, кто вступил в нее с запозданием.

30 лет назад Израиль продавал хлопчатобумажные майки, апельсины и авокадо и не вылезал из долгов, а сегодня выдвинулся на одно из первых мест в ряду стран с развитой информационной и высоко-технологичной промышленностью, так что его экспорт даже перекрыл импорт и погасил былую задолженность.

Южная Корея, Тайвань, а в последнее время Индия и даже Китай вступили на путь, который обещает им процветание, немыслимое для них еще пятьдесят лет назад.

Даже грандиозные финансовые аферы (подобно вирусам в виртуальном мире) сыграли свою положительную роль в этом процессе, обнажив прорехи в законодательстве, позволявшие недобросовестное манипулирование ресурсами. Материальное производство («коровы, апельсины, чугун и сталь») все больше вытесняется в отсталые в прошлом страны, где неквалифицированный труд («землекопы») стоит дешевле. Деньги позволяют такое глобальное перераспределение трудовых усилий, которое повышает общее благосостояние человечества. Конечно, развитые страны на этом выигрывают больше, потому что переход на универсальный язык не обещает справедливости, но зато те народы, что отставали, получают шанс на немыслимые в прошлом прибыли.

Если землекопа не устраивает его заработок, он может попробовать стать прорабом и сколотить рабочую бригаду по своему разумению. Но, если прораб разорится, никто за него не заступится.