Тайна Безумного Шляпника

Брызгая слюной, он откинулся на спинку кресла, чтобы выпить, и Рэмпол смог его хорошенько рассмотреть. О вспыльчивом характере этого человека ходили всевозможные слухи. В ура-патриотической прессе нередко появлялись статьи о его карьере: в восемнадцать он начал работать в галантерейной лавке, в сорок два года стал партийным организатором в парламенте, занимался правительственной программой вооружений, а после войны его карьера пошла на спад, так как он и в мирное время по-прежнему ратовал за увеличение военно-морского флота. Он был воинствующим шовинистом; речи его пестрили упоминаниями о капитане Дрейке, бесчисленными историями и дифирамбами старой Англии; он все еще писал письма, очерняющие нынешнего премьер-министра. Теперь же перед Рэмполом предстал мужчина немного за семьдесят: жилистый, энергичный, с длинной шеей, торчащей из воротника-стойки, умными и проницательными голубыми глазами.

Внезапно сэр Уильям поставил бокал и, прищурившись, уставился на доктора Фелла.

– Простите, я не сразу расслышал ваше имя, – произнес он отрывисто, словно чеканя слова. – Доктор Гидеон Фелл? А, я так и думал. Я давно хотел с вами познакомиться, у меня есть ваша работа по истории сверхъестественных явлений в английской художественной литературе. Но это проклятое дело со шляпами…

Хэдли резко его прервал:

– Полагаю, мы уже услышали предостаточно о шляпах. Понимаете, исходя из той истории, которую вы мне рассказали, мы не можем официально заниматься этим вопросом в Ярде. Вот почему я вызвал доктора Фелла. Сейчас нет времени вдаваться в подробности, но он уже помогал нам раньше. Я не из тех глупцов, которые не доверяют детективам-любителям. А это дело как раз для него. Все равно…

Старший инспектор нервничал. Внезапно он издал протяжный вздох и продолжил спокойным голосом:

– Джентльмены, я также не отношусь к тем глупцам, которые называют себя сугубо практичными людьми. Минуту назад я сказал, что мы уже достаточно слышали о шляпах; именно так я и думал до того, как увидел сэра Уильяма. Но не приходит ли вам в голову, что вторая кража его шляпы каким-то образом (и я не претендую на то, что понимаю, каким именно) может быть связана с похищением рукописи?

– Разумеется, нам пришло в голову, – хмыкнул доктор Фелл, подзывая официанта и указывая на свой пустой бокал, – что кража шляп – это не просто какой-то дурацкий розыгрыш. Вполне возможно, что какой-нибудь безмозглый парень захотел собрать коллекцию украденных шляп – полицейский шлем, судейский парик – да любой живописный головной убор, которым он мог бы с гордостью похвастаться перед своими друзьями. Я заметил такую привычку у студентов, когда преподавал в Америке. Там они стремились украсить стены своих комнат всевозможными вывесками и табличками.

– Но видите ли, здесь совсем другое дело. Этот малый – не сумасшедший коллекционер. Он крадет шляпу и вешает ее в другом месте как некий символ, чтобы ее всем было видно. Тем не менее есть еще одно объяснение…

На тонких губах сэра Уильяма застыла невеселая улыбка, когда он перевел взгляд с Рэмпола на задумчивое лицо доктора; однако в его глазах промелькнуло сомнение.

– У вас, детективов, своеобразный ход мысли, – сказал он. – Неужели вы всерьез полагаете, что воришка будет срывать шляпы по всему Лондону для того, чтобы вырвать у меня рукопись? Неужели вы думаете, что я имею обыкновение носить ценные рукописи в шляпе? Кроме того, хочу заметить, что она пропала за несколько дней до кражи одной из моих шляп.

Доктор Фелл задумчиво взъерошил копну своих темных волос.

– Повторение слова «шляпа», – заметил он, – только приводит к путанице. Боюсь, что я буду говорить «шляпа», когда имею в виду почти все остальное… Давайте-ка сперва вы расскажете нам о рукописи: что это была за рукопись, как она оказалась у вас и когда она была украдена?