Тайна болезни и смерти Пушкина

Была пора: наш праздник молодойСиял, шумел и розами венчался,И с песнями бокалов звон мешался,И тесною сидели мы толпой.Тогда, душой беспечные невежды,Мы жили все и легче и смелей,Мы пили все за здравие надеждыИ юности и всех ее затей.Теперь не то; разгульный праздник нашС приходом лет, как мы, перебесился,Он присмирел, утих, остепенился,Стал глуше звон его заздравных чаш;Меж нами речь не так игриво льется,

Просторнее, грустнее мы сидим,И реже смех средь песен раздается,И чаще мы вздыхаем и молчим.Всему пора: уж двадцать пятый разМы празднуем лицея день заветный.Прошли года чредою незаметной,И как они переменили нас!Недаром – нет! – промчалась четверть века!Не сетуйте: таков судьбы закон;Вращается весь мир вкруг человека, —Ужель один недвижим будет он?Припомните, о други, с той поры,Когда наш круг судьбы соединили,

Чему, чему свидетели мы были!Игралища таинственной игры,Металися смущенные народы;И высились и падали цари;И кровь людей то славы, то свободы,То гордости багрила алтари.Вы помните когда возник лицей,Как царь для нас открыл чертог царицын.И мы пришли. И встретил нас КуницынПриветствием меж царственных гостей,Тогда гроза двенадцатого годаЕще спала. Еще НаполеонНе испытал великого народа —

Еще грозил и колебался он.Вы помните текла за ратью рать,Со старшими мы братьями прощалисьИ в сень наук с досадой возвращались,Завидуя тому, кто умиратьШел мимо нас… и племена сразились,Русь обняла кичливого врага,И заревом московским озарилисьЕго полкам готовые снега.Вы помните, как наш АгамемнонИз пленного Парижа к нам примчался.Какой восторг тогда пред ним раздался!Как был велик, как был прекрасен он,

Народов друг, спаситель их свободы!Вы помните – как оживились вдругСии сады, сии живые воды,Где проводил он славный свой досуг.И нет его – и Русь оставил он,Взнесенну им над миром изумленным,И на скале изгнанником забвенным,Всему чужой, угас Наполеон.И новый царь, суровый и могучий,На рубеже Европы бодро стал,И над землей сошлися новы тучи,И ураган их <разметал>…

Это стихотворение, по-своему, тоже итоговое, оно вплотную примыкает к «каменноостровскому циклу». Пушкин, уже решивший вскоре уйти в небытие, подводит итог жизни первого лицейского поколения, некогда счастливого и полного радужных надежд.

Собрались, как всегда, у «лицейского старосты», то есть у Михаила Лукьяновича Яковлева (19.09.1798–4.01.1862 г.), пришло 11 человек, в том числе: П. Юдин, П. Мясоедов, П. Гревениц, М. Яковлев, А. Мартынов, М. Корф, А. Пушкин, А. Илличевский, С. Комовский, Ф. Стевен, К. Данзас. «Протокол» написан до 5-го пункта включительно Пушкиным, с пункта 6-го – Яковлевым; Яковлев приписал: «Пушкин начал читать стихи на 25-тилетие Лицея, но всех стихов не припомнил и кроме того отозвался, что он их не докончил, но обещал докончить, списать и приобщить в оригинале к сегодняшнему протоколу». Собрались все в половине пятого, разошлись в половине десятого.