Тайна Бреши

– Наше появление в твоем времени дает шансы изменить цикл. Мы слишком хорошо понимаем, что значит потерять свой мир, и у нас есть знания и возможности сделать жизнь на Земле лучше. Мы не просто информированы. Мы значительно умнее – в широком смысле слова, – чем люди на Земле две тысячи шестнадцатого года. Наш мозг физически отличается от вашего, мы его сильно развили. И любой из нас способен безупречно выполнить любой ваш тест оценки интеллекта так же быстро, как переложить карандаш с места на место.

– Но будет ли этого достаточно, чтобы навсегда изменить положение вещей? Несколько сотен людей из вашего мира среди нескольких миллиардов?

Трэвис посмотрел на Гарнера и заметил новое выражение в его глазах, полных уверенности. Возможно, признак раскаяния и сожалений.

– Нет, для этого потребуется нечто большее, – сказал Гарнер.

Чейз произнес это слово еще до того, как успел осмыслить все до конца:

– Фильтр.

Гарнер едва заметно кивнул.

– Что тебе о нем известно?

– Почти ничего, – ответил Трэвис.

Гарнер отвернулся.

– Несколько минут назад ты рассказал мне о компьютере «Черный дрозд», – заговорил он через десяток секунд. – Чуждая технология, которую вы изменили в другой временной линии. Машина, способная делать невероятно точные предсказания даже случайных событий, которые еще не произошли.

Трэвис молча ждал продолжения.

– Мы обнаружили аналогичные компьютеры, которые управляют сетью туннелей. – Гарнер указал на массивную планету, вновь появившуюся в окне. – Отсюда ты не можешь его увидеть, но там есть объект величиной с Лонг-Айленд, он движется по орбите над облаками. Искусственный спутник. Мы сумели попасть на него вскоре после того, как появились в этой системе. И пришли к выводу, что он является промежуточной станцией, соединяющей сотни туннелей друг с другом. Там полно старой электроники, часть уже неисправна, но в основном она работает. Автоматическая система поддерживает основные узлы, в их основе лежат таймеры. Нам удалось их расшифровать и понять, что спутник покинули более трех миллиардов лет назад.

Трэвис попытался представить себе такие огромные промежутки времени, но через несколько секунд бросил это безнадежное занятие.

– Огромные площади спутника заняты складами с запасными частями, – продолжал Гарнер. – В том числе и компьютерами. Мы взяли один из них и привезли на свой корабль. Нам потребовалось пятьдесят лет, чтобы разобраться в принципах его работы. Мы выяснили, что компьютер делает свои вычисления, входя во взаимодействие с окружающей материей. Большими величинами окружающей материи.

– Размером с целую планету, – сказал Трэвис. – «Черный дрозд» рассказал мне об этом в самом конце.

Гарнер кивнул.

– Как только мы это поняли, нам стало очевидно, что можно использовать данный компьютер, если мы когда-нибудь вернемся через один из туннелей на Землю в твое время. Однако задача оказалась очень сложной, «Черный дрозд» с ней не справился бы. Одно только написание программы заняло у нас два десятилетия. Мы исследовали тысячи моделей возможного развития событий в реальной жизни после того, как он начнет работать на Земле.

– О какой функции идет речь?

– Мы назвали ее фильтром. Я уже не помню, кто придумал название, но оно прижилось. Пожалуй, дело в том, что так идея представляется неким очищением.

– И в чем же состоит действие фильтра?

Гарнер довольно долго молчал. Он снова не смотрел на Трэвиса. Планета опять стала уходить из окна, открывая звездное небо.

– Многие философы часто задавали этот вопрос, – сказал Гарнер. – Может быть, тебе доводилось слышать одну из его версий. Представь себе, что ты оказался на перекрестке, в Европе, в тысяча восемьсот девяносто пятом году, и встретил шестилетнего мальчика по имени Адольф Гитлер. Ты мог бы убить его там, сразу, на месте?

– Вы задаете этот вопрос мне? – уточнил Трэвис.

– Конечно.

Чейз задумался.

– Честно говоря, я не знаю. Мне представляется, что я должен был бы так поступить, но не уверен, что смог бы.

Гарнер кивнул.

– Весьма распространенный вариант ответа. Предположим, ты бы его убил. Как ты думаешь, привело бы это к предотвращению Второй мировой войны?

Трэвис пожал плечами.

– Я уверен, что война все равно бы началась – возможно, по другой причине.

Гарнер вновь кивнул.

– Та же война, и по тем же причинам. Политическая и религиозная идеологии привели бы к возникновению жестокой ненависти; кроме того, речь шла о контроле над территориями, доступе к источникам энергии, морским портам. Кто-то начал бы снова разжигать страсти. Другие лидеры могли оказаться менее жестокими, возможно, война развивалась бы иначе, но, даже если заменить политических лидеров всех стран, в середине двадцатого века все равно начался бы кошмар. И тогда ты мог бы задать себе вопрос: не игра ли это – попытка изменить порядок вещей? На борту нашего корабля мы спрашивали себя о том же, и наш интерес не был академическим. Ответ имел огромное значение.

Внезапно Трэвис понял. Или подумал, что понял.