Тайна булгаковского «Мастера…»

В словах Евы слышны отголоски грёз и мечтаний самого Михаила Булгакова: уехать куда‑нибудь подальше от этой дьявольской социалистической страны и увезти с собой «одного человека». И поглядеть на мир, где живут «просто люди», головы которых не обезумели от «проклятых» классовых идей. Уехать и там, вдали, наконец‑то обрести покой.

Но, увы, это были всего лишь мечты, которые вряд ли могли осуществиться.

А теперь попробуем отыскать ту роль, которая отведена в «Адаме и Еве» Любови Евгеньевне Белозёрской, законной жене драматурга.

Появление Ефросимова в первом акте предваряет авторская ремарка:

«… безукоризненное бельё Ефросимова показывает, что он холост и сам никогда не одевается, а какая‑то старуха, уверенная, что Ефросимов полубог, а не человек, утюжит, гладит, напоминает, утром подаёт».

А ещё у академика есть Жак.

«АДАМ. Кто такой Жак?

ЕФРОСИМОВ. Ах, если бы не Жак, я был бы совершенно одинок на этом свете, потому что нельзя же считать мою тётку, которая гладит сорочки… Жак освещает мою жизнь…»

После этих слов Ефросимов задумывается, делает паузу А потом говорит:

«ЕФРОСИМОВ. Жак — это моя собака».

Далее следует рассказ о том, как в жизни академика появилась собака. История эта безумно напоминает другую — знакомство Михаила Афанасьевича с Любовью Евгеньевной. Вспомним, как это произошло. Булгаков встретил одинокую женщину, у которой в Москве не было угла, и которая подумывала о том, не наложить ли на себя руки. А теперь — слово Ефросимову.

«ЕФРОСИМОВ. Вижу, идут четверо, несут щенка и смеются. Оказывается — вешать. И я им заплатил двенадцать рублей, чтобы они не вешали его. Теперь он взрослый, и я никогда не расстаюсь с ним. В неядовитые дни он сидит у меня в лаборатории и смотрит, как я работаю. За что вешать собаку?»

Любовь Белозёрская, как мы помним, очень быстро потеряла интерес к темам и интересам, которые волновали её мужа. У неё появились свои увлечения, далёкие от литературных пристрастий Булгакова. И Михаил Афанасьевич перестал испытывать к ней прежние чувства. Это смущало его.

Ефросимов тоже испытывает смущение. Правда, совсем по другой причине — не облучил своим «аппаратом» ни Жака, ни тётку. Они прогибают. Этот факт и терзает академика.

«ЕФРОСИМОВ. Душа моя, Ева, смята… Но хуже всего… это потеря Жака.

ЕВА. Милый Саша! Возможно ли это, естественно ли — так привязаться к собаке! Ведь это же обидно! Ну, издохла собака, ну что же поделаешь. А тут в сумрачном лесу женщина, и какая женщина, — возможно, что и единственная во всём мире, вместо того, чтобы спать, приходит к его окну и смотрит в глаза, а он не находит ничего лучше, как вспоминать дохлого пса! О, горе мне, горе с этим человеком!.. Разве я хуже Жака?.. О нет, это величайшая несправедливость — предпочесть мне бессловесного Жака!»

Л.Е. Белозёрская, видимо, так и не поняла, что выведена в образе любимой собаки главного героя. А если и поняла, то сделала вид, что ни о чём не догадывается. Во всяком случае, в её «Воспоминаниях» об этом не сказано ни слова. И только когда Булгаков во второй раз выведет её в образе «любимого пса», последуют комментарии. Но об этом речь впереди.

А мы вновь обратимся к ефросимовским лучам, которые обезвреживают смертоносные газы. Что это за «газы», убивающие всё живое? И что это за «лучи», нейтрализующие их смертоносное действие?

Булгаков явно рассчитывал на тех, кто хорошо помнил содержание «Багрового острова». А там Геннадий Панфилыч тоже обращал внимание на очень странных «красных туземцев», населяющих экзотическую страну. И задавал автору пьесы Дымогацкому вопрос.

«ГЕННАДИЙ. Позвольте, это что же за туземцы такие?