Тайна булгаковского «Мастера…»

Но тут неожиданно выясняется, что Кальсонеров на базе двое: один бритый, другой бородатый. И оба совершенно неуловимы. Все попытки уволенного сотрудника поговорить со стремительно ускользающим завом оказываются тщетными. На пути Короткова встают нелепейшие, а порой и абсолютно непреодолимые порядки советской канцелярии. Они‑то и выбивают беднягу‑делопроизводителя из привычной колеи. В конце концов, мутный круговорот бюрократической чертовщины затягивает его в тартарары преисподней.

Таково содержание повести.

Всё, что в ней происходит, выглядит настолько нереальным и несуразным, что иначе как вмешательством нечистой силы объяснить ход совершающихся событий невозможно. Так что «дьявольское» название, которое дал своей фантасмагории автор, вполне ей соответствует.

9 сентября, побывав в гостях у писателя А.Н. Толстого, Михаил Афанасьевич записал в дневнике:

«Сегодня опять я ездил к Толстому на дачу и читал у него свой рассказ „Дьяволиада“. Он хвалил… Но меня‑то самого рассказ не удовлетворяет».

И всё же «не удовлетворявшее»

Булгакова произведение было предложено им альманаху «Недра». Даже не предложено, а… Вот как это событие Михаил Афанасьевич описал в письме сестре Надежде:

«Дорогая Надя,

я продал в „Недра „рассказ „Дъяволиада“.

Издательство «Недра» возглавлял тогда старый большевик, побывавший в тюрьмах и на каторге, Николай Семёнович Клёстов, более известный как Ангарский (это была его партийная кличка). Высокий, худощавый, с острой мефистофельской бородкой, он весьма благожелательно относился к молодым литературным талантам. Булгаковская повесть произвела на него самое благоприятное впечатление.

19 октября Михаил Афанасьевич записал в дневнике:

«Жду ответа из „Недр“ насчёт „Дьяволиады“…»

А через несколько строк вкратце охарактеризовал свою тогдашнюю жизнь:

«В общем, хватает на еду и мелочи, а одеться не во что…

Итак, будем надеяться на Бога и жить. Это единственный и лучший способ».

Иными словами, Булгаков собирался жить, надеясь на Бога, а сражаться со всем, что этой жизни мешает, намеревался с помощью дьявола, то бишь «Дьяволиады». Любопытное признание.

26 октября — очередная запись:

«Сегодня… по дороге из „Г[удка]“ заходил в „Недра“ к П.Н. Зайцеву. Повесть моя „Дьяволиада „принята, но не дают больше, чем 50 руб. за лист. И денег не будет раньше следующей недели. Повесть дурацкая, ни к чёрту не годная. Но Вересаеву (он один из редакторов „Недр“) очень понравилась».

Чем же «не удовлетворяло»

Булгакова его «дурацкое» (хотя и нравившееся многим) повествование о сатанинских порядках в одном из советских учреждений?

Давайте приглядимся к «Дьяволиаде» повнимательнее и попытаемся разобраться, что же представляет собой эта «ни к чёрту не годная» повесть?

Сначала попробуем почесть её кому‑нибудь вслух. Вряд ли наши слушатели начнут прерывать чтение гомерическим хохотом. А вот современники Булгакова в один голос заявляли, что когда «Дьяволиаду» читал автор, все вокруг смеялись много и от души.

Может быть, Михаил Афанасьевич как‑то по‑особому забавно произносил текст и этим веселил публику? Нет, читал он (опять же по высказываниям тех, кому довелось при этом присутствовать) очень выразительно, талантливо, превосходно, просто блестяще. Но при этом отнюдь не комиковал. И, тем не менее, чтение его вызывало смех. Значит, смешил тогдашних слушателей не чтец, смешило само произведение.

Если попытаться пересказать содержание «Дьяволиады», то наша попытка вряд ли увенчается успехом — из‑за невероятно запутанного клубка всевозможных несуразностей и нелогичных поворотов сюжета.

Что же получается? Публика 20‑х годов от души смеялась над маловразумительным произведением, которое и пересказать‑то толком нельзя?

Быть такого не может!

Про «Дьяволиаду» не скажешь, что это откровенная галиматья, абракадабра, типичное «чёрт‑те что». В своё время повесть производила на всех впечатление крепко сколоченного произведения с вполне определённым внутренним смыслом. Это в наши дни понять её истинный смысл удаётся, увы, не каждому.

Почему?

Потому, что с годами многие булгаковские шутки устарели, а язвительные намёки потеряли остроту. Для того чтобы вернуть им утраченный блеск, нам придётся вспомнить (на этот раз чуть более основательно), как и чем на шестом году советской власти жила молодая республика Советов.

Жизнь страны