Тайна человека с кинжалом

— Да, я бы тоже от такой не отказался, — усмехнулся доктор. — Этот бедняга бережно хранит мебель и картины, которые любила его жена, в частности полотно кисти знаменитого Караваджо. Одна эта картина стоит целого состояния… В общем, за этими стенами хранятся миллионы. А он живет там среди своих воспоминаний и никого не принимает. Для вас Руайер сделал исключение по моей просьбе — мне он ни в чем не отказывает. Представьте только: я езжу сюда ежедневно… Понимаете, — доктор придвинулся поближе к адвокату и продолжал полушепотом: — у него не все в порядке с головой. Сейчас, летом, он частенько гуляет в своей коляске; кстати, он больше не пользуется машиной. Прогулки его немного отвлекают. Но зато зимой… А ведь зима здесь длится восемь месяцев! У него трое преданных слуг, но с ними не поговоришь о том, что ему дорого. И вот поэтому я приезжаю к нему и слушаю, что он рассказывает. Я врач, который лечит, выслушивая пациентов. Нужно признать, что благодаря Руайеру я стал разбираться в живописи лучше, чем некоторые студенты факультета изящных искусств.

Без Козыря с трудом сдержал зевоту. Как только они вышли из машины, он из вежливости навел свою камеру на замок, сделав вид, что Ла Шенэ произвел на него сильное впечатление. Потом он нагнал отца и доктора.

Навстречу им торопился слуга.

— Это Леонард, — представил его доктор.

— А что, собак нет? — удивился адвокат. — Этот замок — неплохая приманка для воров.

— В наших краях мало кто знает, что Ла Шенэ — настоящий музей, отозвался доктор. — Местные считают господина Руайера просто старым чудаком.

Леонард открыл решетчатые ворота.

— Прошу вас, господа, извините, что я не успел переодеться. Я занимался Бланшеттой. Мсье в библиотеке.

Старый слуга отличался такой худобой, что даже удостоился чести быть заснятым на пленку. Его нос был похож на клюв, а кожаная куртка блестела, как птичье оперение.

— Бланшетта, — объяснил доктор, — это кобыла господина Руайера. Прекрасное животное — и знает эти места лучше, чем охотничья собака. Я бы даже рискнул сказать, что это она прогуливает своего хозяина и выбирает для него маршруты. Я ведь говорил уже, что господин Руайер больше не ездит в автомобилях? У него есть только маленький грузовичок, который служит для поездок за покупками.

Широкая стеклянная дверь библиотеки выходила в сад. Господин Руайер уже встречал гостей. Он был довольно высок ростом, но сгорблен; поседевшие волосы и изможденный вид делали его похожим на монаха. Руайер представлял собой резкий контраст крепкому и простоватому доктору Додену.

— Добро пожаловать в Ла Шенэ, — проговорил он.

Пока шли взаимные приветствия, Без Козыря успел заглянуть в просторную комнату, показавшуюся ему мрачной из-за множества книг, пустого — ни единого цветка — письменного стола и строгих кресел, А Без Козыря любил беспорядок. Хозяин в трауре, библиотека по стойке «смирно», замерший в безмолвии дом… «Бр-р-р, — сказал себе Без Козыря, — здесь и жить надо как на цыпочках!» Но тут он насторожился…

— Вы как адвокат суда присяжных, — говорил Руайер, — наверняка занимаетесь расследованиями. У нас здесь произошло событие, которому я не нахожу объяснений. Может быть, вам удастся в нем разобраться?.. Но прежде чем начать, я хотел бы рассказать, как расположены комнаты в доме. Прямо перед вами находится западный фасад. Налево — библиотека. Направо — гостиная и, наконец, столовая в форме буквы «Г». Все эти комнаты между собой сообщаются. Так вот, после завтрака, когда я писал письмо у себя в кабинете, Сесиль вошла в гостиную и увидела, что одна картина изрезана. Скажу сразу, что эта картина не представляет особой ценности. — Руайер взглянул на доктора. — Речь идет о полотне Жюльена Февра. — И, повернувшись снова к мэтру Робьону, он продолжал:

— С улицы никто не приходил, в этом я абсолютно уверен. Более того, я обошел все комнаты — в доме ничего не пропало. Короче говоря, я ничего не понимаю. Точнее, не осмеливаюсь понимать…

— У вас есть какие-то предположения? — осведомился мэтр Робьон.

— Есть, но совершенно бредовые. И все же…

— Вам удалось найти предмет, которым было разрезано полотно? Руайер медлил с ответом. Наконец он проговорил:

— Пожалуй, нам лучше сразу пройти на место событий. А затем поговорим и заодно выпьем чего-нибудь освежающего. С вашего разрешения, я войду первым…

Вся группа направилась в библиотеку.

— Вот здесь я сидел и писал, — объяснял Руайер. — Дверь гостиной была открыта, так же как сейчас. С моего рабочего места видна часть гостиной — в этом вы можете убедиться. Если бы кто-то даже очень осторожно ходил в той части комнаты, которую я не вижу, я все равно должен был бы его услышать. Уверяю вас — там никого не было. Возвращаясь после завтрака из столовой в библиотеку, я, естественно, прошел через гостиную. Картина в этот момент была в порядке. Я сел писать письма и был прерван криком Сесиль… Теперь вы представляете себе ситуацию.

Без Козыря сразу забыл все свои претензии к Шатель-Гюйону. Он был так же взволнован, как и в тот день, когда впервые услышал цокот копыт лошади-призрака.