Тайна черного ящика

Если Чугунков не узнает, что мы живы и находимся в руках иранской службы безопасности, он так и будет тратить драгоценное время на совершенно бесплодные поиски нас с Менделеевым по всему Каспийскому морю. Может быть, и к берегам Ирана его занесет в наших поисках.

Но нам-то что от этого? Никакого толку! Сам он в территориальные воды прибрежной полосы не сунется, а если и сунется и сделает запрос, разве наши «стражи» во главе с Мазандаром ему скажут правду, когда перед ними маячит соблазнительный жирный кусок в виде мифических трехсот килограммов героина.

Они же и Чугункова расценят лишь как своего конкурента, охотящегося за тем же героином, а не как спасателя! Надо отдать должное ребятам из ФСБ – ловко они вывели из игры одну из ключевых фигур противника – генерала контрразведки МЧС Константина Ивановича Чугункова. Нет, Константин Иванович! Наверное, вы слишком еще романтик, чтобы с этими ребятами состязаться…

Решение, которое я искала, пришло сразу, оно лишь подтвердило мой план, родившийся в гостеприимной бане женщин Мазандара. Нужно бежать! Кому как не мне это сделать проще всего? На мое счастье, ислам запрещает женщине показывать мужчинам свое лицо. Жаль, правда, что я не знаю ни слова по-персидски, и, если со мной кто-то заговорит, я вынуждена буду притвориться немой. Или глухой. Но рта раскрывать мне ни в коем случае нельзя…

Ну, хорошо, убегу я, дальше что? Как что? Дальше я каким-нибудь образом связываюсь с генералом Чугунковым и сообщаю ему не только о том, что Менделеев жив, но и где он находится. Он нажимает на все каналы, которые ему доступны, и освобождает Менделеева. Тот прихватывает с собой Анохина, который признается на допросе, что он участвовал в заговоре ФСБ, и все – интрига врагов МЧС разрушена…

Мои несложные логические построения так вдохновили меня на действие, что я просто уже места себе не находила. Мне нужно было немедленно приступать к осуществлению своего плана. Но для этого мне была необходима Зухра, единственная из всех женщин, владевшая английским, а мне нужно было ее кое о чем расспросить и кое о чем попросить…

Я выпила уже три чашки кофе, и меня просто распирало от энергии и жажды деятельности. Я дважды спрашивала, как умела, у Лейлы, где Зухра, но та отвечала что-то по-персидски и лишь приветливо мне улыбалась.

Наконец появилась Зухра, которую Лейла сразу же послала ко мне, видя мое нетерпение. Мало ли о чем могут говорить две молодые женщины и почему им не терпится друг друга увидеть. Тем более что, кроме Зухры, меня никто вообще в доме Мазандара не понимал.

Зухра тут же принялась сообщать мне все городские новости и количество рожденных за последний месяц ее подружками детей обрушилось на меня, как вода из порядочных размеров водопада. Я не нашла ничего умнее, как просто прикрыть ей рот ладонью.

Она засмеялась и поцеловала меня в ладонь. Эта персияночка просто влюбилась в меня, я это почувствовала еще в бане, когда она мыла мои плечи и спину. Ее руки тогда задержались пару раз на моих грудях, но я не придала тогда этому никакого значения. Теперь ее чувства мне представлялись иначе.

Я никогда не думала о том, как же уживаются в одном доме несколько женщин, принадлежащих одному мужчине? Как же избегают скандалов и диких сцен ревности, когда он предпочитает одну из них всем остальным и проводит с ней несколько часов в своей спальне? Как же ее потом встречают остальные? Улыбкой подруги, знающей, какие ласки она дарила сейчас их общему мужчине, или гримасой ярости, рожденной ревностью обиженной вниманием женщины?

Наверное, случаются в гаремах и скандалы, наверное. Но Зухра подсказала мне одно из решений проблемы взаимоотношений между несколькими женами восточного мужчины. Они просто любят друг друга. Нет, вовсе не так, как сестры. Любят по-настоящему, искренней чувственной любовью, со всей ее плотской страстью и душевной привязанностью. Наверное, это многим помогает избавиться от зависимости от мнения мужчины о них. Я думаю, что бисексуальность в восточных гаремах – самое распространенное явление, и поддерживают такую традицию, конечно же, старшие, ведь им с годами все меньше достается мужской ласки, зато все больше – женской!

«Нужно уважать чужие традиции!» – сказала я самой себе и поцеловала украдкой Зухру в ее густо накрашенные помадой губы. Я почувствовала, как задрожало все ее тело от неподдельного желания. Она даже закатила свои черные глаза и тихо простонала.

«Какая чувственная девочка! – подумала я о ней с еще большей симпатией. – Это очень хорошо, что я ей так нравлюсь, значит, она не сможет отказать мне в маленькой просьбе».