Тайна деторождения: практика и теория

— Ксения… — вот и встретились. Тысь моя майка.

— А я тут к госпоже Лэшок заходила, — неловко мотнула Ксю рукой. — Она меня пару лекций первому курсу читать звала… С Солнцепутьем тебя. Вас. А это и есть та самая Варвара, которую… Мне Ник рассказывал.

— Да неужели?

— Ну, не он сам… Агата, я тебя еще не поблагодарила за свое…

— Не стоит, Ксю.

— А-а… А, может, пойдем сейчас куда-нибудь втроем? Посидим, поболтаем?

— О чем?

— О чем? — вскинула она свои голубые глаза. — Да…о жизни. Ведь давно пора уже забыть и… Ника же ты простила?

О-ох. Ну… ты сама напросилась:

— Варя!

— Что, Агата?

— Пойди на первый этаж. Там картины висят. Посмотри их пока, — не отрываясь от голубых глаз. — Я скоро догоню.

— Хорошо.

Хорошо… Вот сейчас мы и выясним. И почему и зачем. Потому что вопрос есть. Возник, когда схлынули эмоции. Очень полезно их отбрасывать в сторону и тогда многое, вдруг, проясняется. Особенно, когда пишешь подробный отчет. Как я тогда Глебу. Например: сходство в признаках «угнетенного состояния» после дриадского дурмана и (спасибо за наглядность Велиару) в койке с «моей лучшей подругой». А еще сразу вспоминается, что эта «лучшая подруга»…

— Ксю, я согласна забыть и простить. Если ты мне сейчас на вопрос ответишь. Честно и правильно.

— Какой вопрос? — прищурилась она.

— Почему ты Нику не рассказала? Не мне, ему?

— О чем? — и удивленье в глазах. Вот после него мне плечи и передернуло:

— О том… что ты его «угостила» тогда?

— Чем?

— Тебе название сказать? — а, блефовать, так блефовать. — Или, может, все же, сама? Как моя лучшая подруга? Или ты забыла, что я там тоже была? В Грязных землях? Правда, позже тебя на семь лет, но — два раза. У тебя ведь в дипломе одна из глав так и называлась: «Остаточные природные рефлексы у дриад, лишенных магии». А может, тебе охотницу по имени назвать, которая тебя той бодягой снабдила? Кстати, незаконной. Она сейчас очень о том факте сожалеет и готова дать показания в обмен на…

— Не докажешь!

Уф-ф…

— Да неужели?

— Ты ничего не докажешь, — зло выдохнула Ксю. — Ни-че-го.

— Да? А мне и не надо. Валяйся в своей грязи одна. Но, если хоть на дюйм приблизишься к Нику, так и знай, подруга, я это сделаю. Теперь-то уж точно, — и, брякнув в сумке Вариными горшками, пошла к лестнице.

Ни разу в жизни я еще так откровенно не блефовала. Но, оно того стоило. Это точно…

Глава 4

Каково общее число картин в столичном вернисаже? С чем самое вкусное мороженое в «Ледяной птичке»? Во сколько начинается дневной спектакль в кукольном театре и почему принц Игорь из книжки оказался таким недогадливым? Ну, так я вам отвечу: четыреста тридцать восемь, с черничным сиропом и мармеладом, в три часа и… потому что, от природы — идиот. Уф-ф… Все эти «тайны» я постигла за два минувших дня, проведенных с Варварой. И это, не считая ключевой разницы между комнатной сентопией и фиалкой, выраженной в девяти пунктах, повторенных три раза… И как Ник все это переносит? И как мне после всего перенесенного сохранить трезвость ума? Хотя, это уже вопросы к нему. И я их обязательно задам, как только этот «дезертир с детского фронта» окончательно вернется. Пока же он забегал к нам лишь вчера вечером и на три минутки. Спросил: «Как вы тут?», отчитался: «Влез по самые уши и неизвестно насколько» и, чмокнув нас по порядку выстраивания в прихожей, срочно смылся за дверь. Оставив после себя запах морской соли вперемешку с казенным кухонным ароматом… Запах свободы…

А вот к вечеру двадцать седьмого у меня появился прекрасный повод хотя бы спустить пар — в нашу дверь воспитанно постучался…

— Да, неужели? — открыв ее, плотоядно оскалилась я.

Мой начальник, Глеб Анчаров, ненароком оглянулся:

— Это ты мне?.. Варя, здравствуй. У меня для тебя подарок из Джингара… Зайти-то хоть можно?

— Спасибо большое и, конечно, дядя Глеб, заходите, — великодушно прошуршала та пакетом, набитым, вероятно, сладостями.

— И вам благодарствую, — профессионально прищурился ей вслед некромант.

Пришлось запускать:

— Проходи… Как там? — поинтересовалась, уже брякая посудой на кухне.

— Где? — откликнулся мужчина, устраиваясь за стол.

— На свободе. Где ж еще?

— А-а… Да, по разному. Капает или метет… А у вас, я вижу, тоже перемены?

— И кто бы знал, какие? — поставила я перед начальством чай.

— Ощутимые, Агата.

— Глеб, не томи давай. Говори: что по этому поводу думаешь? Что за новые цвета и да, я его активировала, это отсроченное заклятье.

— Ага, — почесал тот за ухом, пялясь в вазу с печеньем. — Активировала, значит?.. Ну так, поздравляю.

— Спасибо. И с чем?

— А вот это — пока загадка.

— И даже для тебя?.. Верится с трудом. Тем более, если учесть факт твоего знакомства с ее отцом.

— Э-э…

— Глеб, не юли. Нам с Ником знать надо: чего ждать дальше.

— А чего вам ждать? — прищурился он на меня. — Агата, я, действительно, не знаю. Пока не знаю.

— И почему?

— Потому как, во-первых: изменения могут коснуться чего угодно. Такая здесь специфика последствий. А во-вторых: назвать тебе ее геройского папашу не могу.

— Это еще почему? — сузила я глаза. — Сие вновь: «выше моих полномочий»?