Тайна двух императоров

– Выходит, парад без меня прошёл… запамятовал я, – расстроенно сказал Степан Аркадьевич, зажмурившись. – А что наш Шевич Иван Григорьевич? Не серчал на меня за отсутствие?

– У него других хлопот в тот день хватало. Так что же ты, Степан, где пропадал? Кто-то говаривал, словно видел, как арестовывали тебя, да мы и не поверили.

– Арестовывали, то правда. Да только отпустили, потому что клевета то была грязная.

– А что император-то? – вдруг спросила Клэр, пытаясь казаться вовлечённой в диалог.

– Что император?

– Как парад принял, доволен ли был?

– Даже если и доволен, то всем своим величеством показывал обратное, – встрял Лесов, тем временем заправляя свою трубку табаком из льняного мешочка.

– И то верно, – согласился Малиновский, – весь парад смурной какой-то был, озадаченный да растерянный. В Петербурге слух ходит, словно с любовницей своей повздорил и усадил её в крепость. Кто-то видел построение охраны у Петропавловской, да что-то они там осматривали.

– Любовницей? – уточнил Степан Аркадьевич. – Есть ли дело нашему богобоязненному и славному государю обыкновенную любовницу в крепость помещать? Нет, нет, чудно, право, но чтобы женщину… – у него лучше всех получалось играть непонимание, так что Клэр не сразу смекнула, что речь идёт про неё.

– Да всё та же. Как Равнин во всё это ввязался, так и пошли дела его кувырком. До сих пор не слышно об нём ничего.

Клэр вмиг окрепла и взбодрилась, как только услышала его имя.

– Простите, что вы сказали? – спросила она, не сдержавшись, и только после поняла, что это было лишнее.

– Ты вряд ли знаком с ним. В полку нашем он давненько не служит. Но до прошлой осени все мы частенько видали его то на балах, то в штабе.

– Да и в полк наш он изредка заглядывал, – подтвердил Константин Соболев.

– Так что же? Ту самую барышню в крепость поместили, за которой он волочился? – уточнил Степан Аркадьевич, однозначно догадавшийся, что это и есть Клэр.

– Поговаривают, что так.

– А что от него весточки никакой, то жалко. Остаётся Богу молиться, чтобы не прибрал к себе, – с искренним отцовским переживанием сказал Степан Аркадьевич и перекрестился.

– Точно так-с, полку до сих пор его недостаёт, а вояка какой бесшабашный.

– Словно у нас в эскадроне таких мало. – Все вдруг обернулись, и взгляды пали на Глеба Котова.

– Глеб, опять ты запел свои песни?

– Он вас так обидел? – чуть грозным тоном спросила Клэр.

– А тебе какое дело? Такой зелёный, что ещё и намёка на усы нет, а всё туда же, в герои рвётся. Ну, ничего, ты осваивайся пока, а мы свою работку сделаем.

В этот момент Клэр немного занервничала, но одновременно с этим испытывала такую ярую неприязнь к этому человеку, что еле сдерживалась, чтобы не сказать какую-нибудь мерзость ему в лицо.

– Таков Глеб Котов, просто прими это. Его сложно переспорить, поэтому уже давным-давно никто этим не занимается. Как Мишель перевёлся в гродненский полк, с тех пор Глеб считает себя главным, пускай… понять его можно, но дано не каждому.

Как только они окончательно разместились, Фёдор Фелицин принёс им две деревянные тарелки с ароматной кашей и говядиной.

– Вот! Прошу, отведайте, проголодались ведь с дороги.

– Благодарю. – Клэр была растрогана его заботой.

– О-о! Дорогой Федя, как я соскучился за эти дни по твоей стряпне. Лучше этих армейских каш, которые варят повара. Где ж ты говядинку здесь раздобыл?

– Так я опосля парада заслал своего ординарца в мясную лавку к мадам Мари. У неё всегда самое свежее мясо.

– Не только мясо, – при упоминании этой женщины среди гусар пробежало нездоровое волнение и смех.

– Это точно, про её свежие продукты всем хорошо известно. Хотя конкретно за продуктами из нас всех к ней ходит только Филин, – все хором засмеялись, а бедный Фёдор залился краской.

– На лицо старовата, а что до груди и зада, самый сок! – сказал Корницкий, руками по воздуху рисуя фигуру обсуждаемой женщины. – Соболевы вон вдвоём с ней разом мясо выбирали. – Гриша заливался смехом и заражал им всех вокруг себя.

– Лесов на прошлой неделе к ней хаживал, – сказал Исай, пытаясь отвести разговор от себя и брата.

– Никит, поведай, как она там поживает? – ехидно спросил Корницкий, повернувшись в его сторону.

– Не жалуется.

– По вкусу пришлась?

– А кому эта круглая смуглянка может не прийтись? – отрешённым тоном ответил голос из угла.

– Я вам, судари, не судья! Грудь её, как спелые дыни, но мне по душе больше актёрки. Есть в их поэтической натуре что-то, заставляющее трепетать, – он на минуту замолк и затем воодушевлённо продолжил: – Господа! Блистательная идея! Чем чахнуть здесь, я предлагаю вам на мою квартиру заехать и как раз наведаться в театр.

– Поддерживаю! Господа, ну, в самом деле засиделись мы. Лошадей чистить и на вахте дежурить – это, конечно, дело нужное, но извольте! Так в скором времени сам на коня заглядываться начнёшь, – сказал Константин Соболев.

– Значит, решено, – поддержал Сергей Габаев, – едем к актёркам!