Тайна двух медальонов

Какое-то время врач молчал. Он уставился в потолок, затем блуждающим взглядом скользнул по стенам, посмотрел мимо криминалистов в окно и под конец на свои руки. Вскинул их вверх и характерным жестом прикрыл ими глаза.

— Этого я не знаю, — выдавил он из себя и, помедлив, добавил: — Я вообще ничего не знаю, господа.

Несмотря на скорбный голос врача, Майзель теперь не стал делать сочувственной паузы.

— У вашей жены были враги? — резко спросил он.

Лупинус пожал плечами:

— Враги. Да у кого их нет? Но в данном случае я не могу вам сказать ничего конкретного. Не забывайте, что мы с Эрикой жили порознь, у каждого была своя частная жизнь, вот уже два года…

— Почему так получилось, господин доктор?

Врач высоко вскинул брови, отчего на его лбу образовались гневные складки, и язвительно бросил:

— Я вовсе не обязан давать вам подобные сведения…

— Ого!

— Да, не обязан, пока не доказано, что моя жена действительно стала жертвой преступления. Лишь после того, как это будет доказано, я дам вам показания, касающиеся интимной стороны моей жизни. Без удовольствия, господин главный комиссар, понимая, что вы можете принудить меня к этому. А пока факт преступления точно не установлен, я, господа, имею право не отвечать на подобные вопросы.

«Надо же! Английская школа риторики, — подумал Майзель. — Речь прямо как в палате лордов». Но доктор был прав: ведь до сих пор неизвестно — умерла ли Эрика Гроллер естественной или насильственной смертью. Иоганнес Майзель изобразил иа губах улыбку. Что поделаешь? Придется смириться с ответом Лупинуса. Когда в дверь неожиданно постучали и в комнату вошел полицейский, главный комиссар приветливо взглянул на него, хотя обычно вторжение посторонних во время допроса приводило его в ярость.

— Вас срочно вызывают к телефону, господин главный комиссар!

На проводе был доктор Хангерштайн.

— Я позволил себе побеспокоить вас, господин Майзель, поскольку у меня имеется для вас очень важная информация. Так вот, женщина была отравлена мышьяковистым ангидридом. Сомнения полностью исключаются. Речь идет о громадном количестве яда, который быстро усвоился организмом. Меня самого удивила такая большая концентрация мышьяка в желудке.

— Сколько времени прошло между приемом яда и наступлением смерти?

— Почти все количество яда находится еще в первичном тракте движения отравляющего вещества, в желудке и кишечнике. В крови и печени его значительно меньше, почти нет в селезенке и почках. Я бы сказал, смерть наступила максимально в течение пятнадцати — двадцати минут после приема яда.

— И каким образом яд проник в организм, доктор?

— Пока затрудняюсь ответить, уж слишком много тут для меня загадок. Я обнаружил также в желудке умершей и, разумеется, в стакане следы других компонентов септомагеля. Она должна была бы единовременно принять сорок таблеток, господин Майзель. В пересчете на концентрацию яда в организме. Однако я не верю подобному. Она просто подавилась бы таким количеством таблеток, ее стошнило бы.

— Но ведь так и случилось, ее вырвало.

— И все же я просто не могу поверить в самоубийство. Самоубийство септомагелем — это нечто новое в практике судебной медицины.

— Ну, а как, позвольте спросить, убийца затолкнул своей жертве в рот сорок таблеток? Это еще более невероятно.

— Не знаю, не знаю. Мой письменный отчет вы получите сегодня вечером.

— Доктор, что еще показало исследование содержимого желудка?

— Ну, конечно, алкоголь. Женщина перед смертью приняла алкоголь. Он присутствует и в рвотных массах.

— Остатки пищи?

— Как это ни странно, их нет.

— И никаких ссадин, кожных царапин, открытых ран?

— Ничего.

— Какая группа крови у покойной?

— Нулевая.

— Негусто. У сорока процентов людей нулевая группа. Я распорядился доставить в лабораторию следы крови, обнаруженные на веранде. Может быть, вы заодно исследуете их?

— Сделаю, господин Майзель. Желаю вам удачи в поиске новых улик.

— Бы шутник, доктор.

Какое-то время главный комиссар в задумчивости постоял у телефона. «Убийство или самоубийство?» — спрашивал он себя. Обе версии казались равноневероятными. Только в яде можно было не сомневаться, и то слава Богу. Майзель решительно повернулся и зашагал в гостевую комнату.

— Теперь, доктор Лупинус, вам придется рассказать мне историю вашего брака с Эрикой Гроллер. Ваша жена умерла от яда.

Глава 7

Главный комиссар Майзель сел на заднее сиденье служебной машины и приказал шоферу ехать в управление. У него в запасе было несколько часов, пока эксперты и его сотрудники не представят ему первые заключения и отчеты по делу Эрики Гроллер. Кройцца он отправил к фрейлейн Мёлленхаузен, не то медсестре, не то секретарше покойной, другой сотрудник проверял алиби Лупинуса, а третий — опрашивал владельцев близлежащих вилл. Возможно, кто-то из них заметил этой ночью что-нибудь подозрительное. Майзель не слишком обольщался такими опросами, находил их бессмысленными. За годы работы в полиции он не раз сталкивался с равнодушием и безучастностью людей, когда речь шла о посторонних. Однако инструкция обязывала к такому опросу.