Тайна двух океанов

— Пиротехника! — рассмеялся Горелов. — Хорошая аттестация для Плутона! Кстати, а какие, в самом деле, его координаты?

— Тридцать градусов двадцать две минуты восемнадцать секунд южной широты и сто тринадцать градусов двенадцать минут тридцать пять секунд западной долготы, — ответил лейтенант, захлопнув журнал.

— Вот как! — радостно удивился Горелов. — Да ведь мы уже почти у Южного тропика! Когда же мы там окажемся, как вы думаете?

— Если не будем останавливаться, то на обычных восьми десятых хода, курсом на норд-вест, придем туда наверняка через восемь часов. Завтра, двадцать девятого июля, в четыре часа. Минута в минуту! Нет, вы лучше скажите, Федор Михайлович, — воскликнул лейтенант, поглядывая на экран и следя за сигнальными лампочками на щите управления, — заметили вы этот грандиозный фонтан из раскаленных камней, который шел кверху сначала одним стволом, а потом на полпути разделился на четыре ствола? Это была феерическая картина! Как будто гигантская кокосовая пальма с четырьмя склонившимися багровыми ветвями на верхушке. Ни один пиротехник не придумает такого номера!

Несколько минут Горелов разделял восторги лейтенанта, потом вдруг заторопился и, извинившись спешным делом, быстро вышел из рубки.

В коридоре было тихо и пусто. Горелов подошел к крайнему люку, ступил было на винтовую лестницу, но остановился и задумался. Лицо его выражало крайнее возбуждение. С минуту он постоял неподвижно, опустив глаза, потом, встрепенувшись, резко повернулся, поднялся обратно в коридор и быстро направился к своей каюте. Здесь он начал торопливо раздеваться.

— Так нельзя… Надо отдохнуть, надо набраться сил… — бормотал он.

Раздевшись, он потушил свет и улегся на койку, но долго не мог уснуть. В темноте слышны были его вздохи, он часто поворачивался с боку на бок, пока наконец не затих. Сон его был тяжел и тревожен, но через четыре часа он проснулся достаточно свежим и бодрым. Одевшись и умывшись, он почувствовал себя совсем хорошо. Через два часа наступала его вахта: Ромейко был болен, и Горелов охотно освободил его на двое суток от работ, взяв их на себя. Он вышел из каюты и прошел в столовую. Там он выпил какао, плотно закусил и посмотрел на часы. Было ноль часов пятнадцать минут двадцать девятого июля; до смены вахт в машинном отделении оставалось еще пятнадцать минут. Горелов вышел из столовой и направился к центральному посту. Подойдя к его двери, он оглянулся: в коридоре никого не было. Слегка нажав на дверь, Горелов чуть отодвинул ее, заглянул в узенькую щель и довольно улыбнулся: как он и рассчитывал, на вахте опять был лейтенант Кравцов.

— Доброй ночи, Юрий Павлович! Уже вступили на вахту?

— Да, только что сменил старшего лейтенанта.

— Как идем?

— Отлично. Прямо на норд-вест.

— Приветствую от всей души этот курс. До чего душа рвется домой, передать трудно!

— Дело понятное. Не вы один…

— Пересечем экватор, а там уж совсем близко будет. До тропика еще далеко?

Лейтенант посмотрел на часы.

— Ровно через три часа будем там.

Горелов вскинул глаза на часы.

— Ну, прощайте! Спешу сменить Козырева. Ромейко-то болен.

— Прощайте, Федор Михайлович!

Отпустив Козырева, Горелов прошел по всем находящимся в его ведении отсекам и камерам. В камере водородных баллонов он задержался. Один из них работал; его насос гнал по изогнутой трубе газ через газопроводные трубы к дюзам. Горелов подготовил к работе и соседний баллон, очевидно не надеясь на автоматический переключатель. То же самое он проделал в соседней камере кислородных баллонов. Вынув из кармана небольшой открытый ящичек и сняв со стены герметически закрытый мешок, кое-какие инструменты, Горелов надел газовую маску, асбестовые перчатки и вошел в камеру газопроводных труб. В камере, пробравшись сквозь чащу горячих труб к левой стене, Горелов занялся сигнализационной системой. Сигнализатор давления газов он накрыл ящичком, вынул из мешка ленту размягченной резиновой прокладки и проложил ее под нижними краями ящичка. Жар в камере быстро схватил размягченную прокладку, и ящичек с сигнализатором внутри оказался герметически закрытым. Захваченный им воздух из камеры будет теперь неизменно сохранять свой прежний состав и прежнее нормальное давление. Какие бы изменения ни произошли потом в самой камере, заключенный в ящичке сигнализатор будет посылать на щит управления центрального поста одни лишь успокоительные сигналы.