Тайна двух океанов. Победители недр

Он бросился обратно, вниз, в два прыжка очутился на полу, у аппарата, нажал кнопку на его боковой стенке и схватил выскочившую из щели светло-желтую гибкую пластинку. Он начал жадно изучать снимок, пристально всматриваясь на свет в темную полосу подземного потока. Да, да! В северной стороне полосы, если внимательно присмотреться, заметно просветление: густой темный цвет середины потока сереет по мере приближения к северному краю… Это что-нибудь да значит! Очевидно, здесь или воды меньше, или пустота не так велика. Тогда, может быть, штанги помогут…

Мареев опять кинулся к лестнице.

– Нина! – Едва сдерживаемая радость звучала в его голосе. – Иди сюда скорее!

Мареев встретил ее внизу со спокойным, чуть побледневшим лицом.

– Прости, Нина, я так громко позвал тебя, что ты, вероятно, испугалась…

– Ничего, Никита… Какие пустяки! Что ты хотел мне сказать?

– Посмотри на эти снимки. Ты замечаешь какие-нибудь нюансы, оттенки в темной окраске потока?

Малевская внимательно всмотрелась в снимок.

– Конечно! Вот к этому краю окраска определенно сереет.

– Чем ты это объяснишь?

– Только тем, что здесь высота туннеля уменьшается. Лишь пустое пространство дает на снимках инфракрасного кино темные полосы со всеми переходами до серого цвета в зависимости от его глубины.

– Так вот что, Нина: туннеля этого мы миновать не сможем, но снаряд пересечет его недалеко от края, там, где темная полоса сереет.

– О! Это все-таки большое преимущество для нас, Никита.

– Да, конечно. Но хватит ли тех семи метров, которые дадут нам штанги, – неизвестно…

– Ну, что ж! Будем надеяться, что хватит. Сколько еще осталось до туннеля?

– Сорок два метра… Восемь часов пути.

Мареев заставил себя подремать час-полтора. Теперь большую часть времени он проводил с Брусковым, неотступно наблюдая за движением полосы к краю снимка и проверяя свои вычисления. К большому изумлению его и Малевской, влажность породы, а также густота трещин перестали возрастать. Очевидно, последние слои известняка были уже перенасыщены водой, а вода – растворенной известью.

Тем неожиданней был для них первый толчок, который испытал снаряд на расстоянии четырнадцати метров от свода туннеля. В этот момент все были на своих местах: Мареев и Брусков – в нижней камере, – первый у киноаппарата, второй у моторов; Малевская и Володя находились в шаровой каюте за своей обычной работой.

В первый момент никто ничего не понял: снаряд был еще в трех часах пути от туннеля, и люди более или менее спокойно занимались своим делом.

Внезапный грохот донесся из-за стенок снаряда, затем раздался мощный удар, снаряд тряхнуло так, что все зазвенело и задребезжало в нем, и он со страшной быстротой скользнул вниз.

Из каюты послышался приглушенный крик Малевской. В то же мгновенье прозвучал резкий голос Мареева:

– Выключить колонны давления и моторы!

Со смертельно бледным лицом Брусков в один прыжок очутился у распределительной доски и выключил моторы. Он это сделал почти на лету, так как тут же, у доски, поскользнулся на покатом полу и упал.

Снаряд опять тряхнуло, и он остановился.

Гробовая тишина наполняла его помещение. Моторы умолкли, затих за стеной шорох породы. Люди – бледные, с остановившимися сердцами – застыли на своих местах, не доверяя этой остановке, в ожидании нового удара и падения…

Первым пришел в себя Брусков.

– Кажется, мы отделались только страхом, – сказал он, подымаясь с пола и потирая ушибленную поясницу. – У меня, по крайней мере, душа успела слетать в пятки и обратно.

Из шаровой каюты с встревоженными лицами спустились Малевская и Володя.

– Какой ужас! – едва слышно промолвила Малевская.

Володя был бледен, глаза у него расширились и смотрели растерянно.

Снимок из нижнего аппарата с самой короткой дистанции показал, что снаряд своим буровым аппаратом плотно сидит в породе с обычными, на протяжении последних пятидесяти метров, трещинами. На боковых снимках порода была исковеркана, трещины нарушены, смяты, перебиты.

– Вероятно, это был наиболее рыхлый участок, и он не выдержал тяжести снаряда, – сказала, уже оправившись после первого испуга, Малевская.

– Я тоже так думаю, – согласился с ней Мареев. – Очевидно, плотность породы возросла. Попробуем двинуться дальше. Раскрытые колонны давления будут нашими тормозами в случае нового провала. Подымись, Михаил, в верхнюю камеру и отрегулируй минерализационный насос на подачу минерализатора через каждые три метра. Колонны давления выбрось во всю их высоту со сложенными зонтами. Снаряд пойдет под давлением одной своей тяжести. Оставайся все время в верхней камере и при первом признаке падения снаряда распусти зонты на колоннах. Они встретят два-три минерализованных слоя и задержат на них снаряд. В худшем случае, они все же замедлят его падение. Ну, бегом, Мишук! Когда приготовишься, сообщи мне по телефону.

Непоколебимое спокойствие и хладнокровие было в этих четких и ясных распоряжениях Мареева. Все его существо как будто собралось в тугой виток стальной пружины, глаза были полны решимости и железного упорства. Он весь сосредоточился в одном стремлении: вперед и вперед!