Тайна двух океанов. Победители недр

– Неизвестно, Мишук, неизвестно, – говорил Мареев. – Давно ли нефтяная скважина в три тысячи метров казалась пределом? Однако такие скважины стали уже обычным делом в нефтяной практике. Сегодня это глубоко, а завтра и сюда наши нефтяники доберутся. Но самое интересное в данном случае то, что здесь вообще оказалась нефть… Обыкновенно нефтеносные пласты, если встречаются в одной местности с каменноугольными, располагаются над ними. А тут наоборот. Правда, такие случаи наблюдались в Пенсильвании, в Северной Америке… Очень интересно… Очень интересно…

Газ с такой силой вгонял образец породы в канал крана, что в нем несколько раз получались пробки.

– Поди-ка сюда, Володя! – позвал Мареев, склонившись над микроскопом. – Смотри в микроскоп. Подвинчивай вот здесь, если плохо видишь… Ну, что? Ясно? Ну, расскажи, что тебе видно?

– Камни какие-то… Это, наверно, песчинки. И между ними жидкость… Густая, как постное масло… А одна песчинка отдельно на кучке других… Мокрая вся…

– Ага! Вот-вот… Ты обрати внимание на это: лежит отдельно и мокрая! Вот тут-то и скрывается главное несчастье нефтяной промышленности. Нефти на земле мало… То есть ее, может быть, и много, да известных, открытых залежей имеется мало. И добывали ее раньше, да и сейчас еще добывают за границей варварски, хищнически – заберут, что дается легко, и бросят скважину, если цены на рынке не оправдывают расходов. Так что мировые запасы нефти все уменьшались. Во всем мире известных запасов в 1935 году было около восьми миллиардов тонн, а в одном СССР – около трех миллиардов. Советский Союз – самая богатая нефтью страна! Но главное затруднение до последних лет состояло в том, что вот – лежит песчинка отдельно, и она вся мокрая…

– Да какой же ей и быть, Никита Евсеевич? Она же в нефти и, конечно, должна сделаться от этого мокрой.

– А знаешь ли ты, что это влечет за собой? Какой это огромный убыток причиняет всей нефтяной промышленности, всей стране? Когда всю нефть, которая находится между песчинками, выкачают на поверхность, то все песчинки остаются мокрыми – с тоненькой пленкой нефти, только и всего! Но никакими силами не отдерешь, не оторвешь эту пленку от песчинки. Огромная сила притяжения держит ее.

– Да зачем же ее отдирать, Никита Евсеевич? Пустяки какие!

– Пустяки, говоришь? Вот я тебе сейчас покажу, какие это пустяки!

Казалось, Марееву этот урок геологии доставлял не меньше удовольствия, чем Володе, которому очень весело было смотреть, как Мареев, оживленный, разгоряченный, угрожающе помахивал пальцем перед самым его носом.

– Осторожно, Никита! – смеялась Малевская. – Ты ему нос отшибешь…

– Ничего! Молчи, Нина! Наука требует жертв.

– Пожалуйста, Никита Евсеевич, – с комичной серьезностью заявил Володя. – Пожалуйста, мне не жалко.

– Вот это я понимаю! – воскликнул Мареев. – Это значит, что он настоящий энтузиаст науки… А вот другие энтузиасты сидели днями и ночами, вооруженные карандашами и арифмометрами, считали, считали и наконец подсчитали, сколько удерживается нефти в виде пленки на всех песчинках породы, насыщенной ею…

– Ну?! – Володя широко раскрыл глаза.

– Ну, как ты думаешь, как они это делали? Брали одну песчинку, потом другую, третью, четвертую? А? Так, что ли?

Володя посмотрел на серьезное лицо Мареева, потом на улыбающихся Малевскую и Брускова и опять остановился на Марееве. Нерешительность, боязнь подвоха, лукавство сменялись попеременно в его глазах.

– Ну, знаете, Никита Евсеевич… – сказал он наконец:

И так как краткость есть душа ума,А многословие – его прикраса,Я буду краток…

По-моему, Никита Евсеевич, это было бы слишком… глупо!

Все рассмеялись.

– Володя, – укоризненно покачала головой Ма-левская. – Хоть ты и самого Шекспира приволок, но сказано слишком резко.

– Формально это, конечно, слишком резко, – подтвердил Мареев, – но по существу – правильно. На такой подсчет ученым энтузиастам и всей жизни не хватило бы. Они просто брали какой-нибудь точный объем отработанной породы, ну, скажем, кубический дециметр или кубический метр, взвешивали ее в сыром виде, потом максимально просушивали, прокаливали в печах и опять взвешивали. Разница между первым и вторым весом давала вес нефти, которая оставалась в породе после того, как из нее уже была как будто добыта вся нефть. И знаешь, что оказалось? – Мареев внушительно поднял палец и раздельно произнес: – Оказалось, что количество нефти, оставшейся в виде пленки на песчинках, в два раза превышает количество добытой из породы. Понимаешь? Обычными способами добывается из недр всего лишь двадцать пять – тридцать пять процентов имеющейся там нефти!

– Да что вы, Никита Евсеевич, неужели правда? – изумился Володя. – А как же остальная нефть?