Тайна двух реликвий

Хозяину дома перед сном пришлось не только вытерпеть более продолжительные, чем обычно, медицинские процедуры, но и получить нагоняй от врача – за невнимание к собственному здоровью: старик действительно переволновался.

Одинцов позволил медикам Вейнтрауба снова осмотреть и обработать раненую руку. Вернувшись к себе в номер, он принял душ и побрился, а ближе к полуночи постучал в дверь апартаментов Евы.

После долгого поцелуя Ева сказала:

– Ты сумасшедший. Хельмут ревнует меня всю жизнь и не знает, что я теперь с тобой…

– Уже знает. Раз ты меня впустила, всё ясно, – заявил Одинцов. – Завтра старику доложат. Не вижу смысла прятаться. Днём раньше, днём позже – какая разница?.. Слушай, он давно не мальчик, мы тоже не дети. Если бы ты была двухсоткилограммовым негром, другое дело…

– Дурак! – сказала Ева нежно.

– Дурак, – согласился Одинцов, крепче прижимая её к себе. – И сейчас ты увидишь, как я по тебе соскучился.

Ева соскучилась не меньше, и демонстрация затянулась до рассвета.

Жюстина тоже смогла уснуть только под утро. После того как Вейнтрауб оставил гостей в столовой, они уже без оглядки поговорили обо всём, что случилось за последнее время. И тут Жюстину ждали далеко не самые приятные сюрпризы. В какой-то момент она почти пожалела, что так неосмотрительно дала согласие работать на Вейнтрауба.

Рассказ Одинцова про то, как он за четыре дня умудрился попасть из российского города святого Петра в американский город святого Диего без визы, отнял немного времени. «Говори то, что думаешь, и не говори того, что знаешь» – замечательный рецепт для таких рассказов. Одинцов обошёлся без имён и профессиональных подробностей, а всю историю свёл в основном к туристическому походу через горы на границе между Мексикой и Штатами.

– Там Штаты по обе стороны границы, – проворчала Жюстина. – Официальное название Мексики – Мексиканские Соединённые Штаты. Знал бы ты, сколько у полицейских головной боли с такими туристами… А кто в тебя стрелял, если не секрет? В каких Штатах – в тех или этих?

Одинцов погладил повязку на руке и признался:

– По правде говоря, и там, и там. Наркобароны явно увидели во мне конкурента. Не знаю, как у них с бизнесом, но стреляют они хреново.

– Твоё счастье, – сказала Жюстина. – И не переживай за их бизнес. Дела у этих подонков идут слишком хорошо… Жертвы были?

– Ты же видишь, руку дробью задело, – невинным тоном ответил Одинцов, снова коснувшись повязки. – Хорошо, что я быстро бегаю.

Понимая, что дальнейшие расспросы бесполезны, Жюстина сменила тему.

– А почему вы все так спешили на встречу с Вейнтраубом? – спросила она. – Я же помню, что было весной. А теперь он говорит, что вы примчались по первому зову, и ему это ничего не стоило…

Вот здесь и начались действительно неприятные сюрпризы. Появление секретных документов КГБ, убийство Салтаханова, угроза жизни Евы, неприятности с российской полицией, нарушение Одинцовым подписки о невыезде – всё это сильно испортило Жюстине настроение. Однако прямой связи фонда Вейнтрауба с мрачными событиями не было, а косвенная связь просматривалась еле-еле – через Урим и Туммим. Вдобавок существование легендарных камней предстояло предать огласке лишь спустя неопределённое время, а их отношение к документам и убийству оставалось под большим вопросом: про это говорил только сам старик, да и то расплывчато…

Промучившись в сомнениях всю ночь, утром Жюстина принялась выполнять наставления Вейнтрауба.

– Берите моих юристов и выверните их наизнанку, – с ухмылкой сказал он. – Пусть докажут, что я не зря плачу им огромные деньги. Живыми не отпускайте!

Жюстина с головой ушла в работу над контрактом. Пожалуй, она и вправду была идеалисткой; про это упоминал старик, уговаривая экс-президента Интерпола возглавить свой Фонд. Но идеализм не отменял её здравого отношения к деньгам – и способствовал самому дотошному вниманию к каждой букве документов, которые предстояло согласовать и подписать. Следующие два дня Жюстины почти не было видно. Троица могла спокойно заниматься тем, чего ждал Вейнтрауб.

Еве, Одинцову и Мунину выдали макбуки с кодом доступа к облачному хранилищу файлов Салтаханова. Троица получила в своё распоряжение просторный кабинет на втором этаже дома. Впрочем, никто не возражал против того, чтобы они работали у бассейна…

– …или где угодно в пределах периметра, – сказал Штерн. – Мы отвечаем за вашу безопасность и рассчитываем на понимание.

– Похоже на домашний арест, – буркнул Одинцов, который в России ускользнул от куда более мягкого контроля.

Впрочем, здесь идти было некуда и незачем. Всё располагало к работе; охранники с мускулистыми лоснящимися доберманами на поводках лишь изредка попадались на глаза, а Штерн мог служить образцом любезности и предупредительности.

Обстановка здорово напоминала ту, в которой троица уже побывала благодаря Вейнтраубу. Только работать сейчас приходилось не на петербургском Каменном острове, а на американском острове Майами-Бич; студёный апрель сменился жарким июлем, и задача казалась если не более простой, то менее глобальной.