Тайна гибели генерала Лизюкова

В 1976 году огромным 200-тысячным (!) тиражом вышла книга о братьях Лизюковых, авторы которой ещё больше заинтриговали читателей версией о похищении трупа Лизюкова немцами и невозможности установить точное место его захоронения[354]. Эта неизвестность не давала покоя не только поисковикам, но, судя по всему, и многим ветеранам, которым казалось, что они могли бы помочь в раскрытии этой тайны. Те из них, кто воевал в 1942 году на Брянском фронте и заинтересовался проблемой поисков Лизюкова, спустя десятилетия после войны мысленно вернулись к тем давним уже событиям, рассматривая многие эпизоды боёв, так сказать, в новом ракурсе. Они ещё и ещё раз перебирали в своей памяти запомнившиеся им подробности и разговоры, которые могли бы дать хоть какую-то зацепку для выяснения судьбы пропавшего генерала.

Здесь стоит отметить и ещё один важный аспект таких воспоминаний. Начиная с конца 60-х годов в нашей стране началось и стало всё больше шириться поисковое движение. 70-е и 80-е годы были периодом очень оживлённой переписки музеев боевой славы и поисковиков с ветеранами. Причём часто ветеранов спрашивали о каких-то конкретных эпизодах войны с просьбой прояснить судьбу тех или иных людей. В этот период поисковики опрашивали многих ветеранов боёв под Воронежем, в том числе и о том, не приходилось ли им слышать что-то о Лизюкове. Возникла своеобразная обратная связь, когда поисковики фокусировали воспоминания ветеранов на определённых деталях и событиях. В таких условиях люди, которым настойчиво задавали вопросы о пропавшем генерале, вполне возможно, начинали тщательную «ревизию» своей памяти на предмет поиска хоть какой-то нужной информации и нередко начинали «находить» её!

Приведу конкретный пример таких «воспоминаний», свидетелем которого я был ЛИЧНО. В 1989 году в одной из школ города Липецка проходила встреча ветеранов 1 гв. танковой бригады, на которой мне довелось побывать. Я беседовал тогда со многими ветеранами-гвардейцами и в том числе задавал им вопросы о судьбе генерала Лизюкова. Большая часть опрошенных затруднились ответить что-то конкретное. Но вдруг один из ветеранов начал с жаром рассказывать мне о последнем бое Лизюкова да с такими подробностями, что я просто обомлел от навалившейся на меня неслыханной удачи! Я услышал об отважной атаке генерала, о коварных немецких противотанковых пушках, которые били по его танку трассирующими снарядами, о том, как потом гвардейцы героически вытаскивали с поля боя его подбитый КВ, о том, как, увы, все внутри были мертвы и затем похоронены «с салютом»…

Не правда ли, читатель, что-то подобное мы уже где-то слышали? Вот и у меня появилась тогда лёгкая растерянность: что-то слишком знакомое звучало в рассказе неожиданного «очевидца». Сомнения окончательно рассеялись после описанных мне «похорон Лизюкова». На мой вопрос, откуда мой собеседник знает всё это, он уверенно ответил, что «так Катуков написал»! Вот так уважаемый ветеран, который описывал всё произошедшее с Лизюковым чуть ли не как непосредственный участник событий, к моему великому сожалению, оказался в этом вопросе не бесценным свидетелем, а только внимательным читателем мемуаров!

Наконец, ко всему этому следует добавить, что воспоминания ветеранов были в тот период, по сути, единственным источником знаний об истории войны, поскольку военные архивы оставались практически недоступными для подавляющего числа исследователей вплоть до конца 80-х годов прошлого века.

Первые исторические исследования об истории боёв под Воронежем и выяснение обстоятельств гибели Лизюкова проходили в условиях крайне недостаточной документальной базы и главным образом опирались на идеологически выдержанные «исторические» труды и мемуары советских полководцев. Но этих материалов было крайне недостаточно, чтобы выяснить, что же случилось с Лизюковым, поэтому воспоминания фронтовиков стали для поисковиков главным источником в этом вопросе. Поиск информации и опросы ветеранов упорно продолжались.

В этих условиях кому-то из ветеранов, ставших в июле 1942-го свидетелями похорон в Лебяжьем какого-то «большого начальника», вполне могло показаться, что погибший, возможно, и был тем самым генералом! С годами предположения автора письма вполне могли перерасти в стойкую уверенность, что он своими глазами видел не просто похороны какого-то «начальника», а именно Лизюкова и «его автоматчиков»! Ведь за всё время никто так и не нашёл его могилы! Значит, это был он, а кто же ещё?!

Так из желания помочь и прояснить судьбу пропавшего генерала стал возникать миф.