Тайна голландских изразцов

Войдя, Маша ахнула: центральный коридор имел только одну крышу – на высоте тех самых шести этажей из сверкающего стекла, откуда лился щедрым потоком дневной свет. Старая кирпичная кладка, выкрашенная белой краской, чередовалась с ультрасовременными вставками из прозрачного пластика. От основного коридора вглубь уходили проходы, уставленные папками. Всего два отдела: «современный» – с конца XVIII века и до наших дней, где век XX был почти полностью компьютеризирован, и архив старого режима (со Средних веков и до так называемого французского периода 1795 г.). Маша вздохнула и спросила милую голубоглазую девушку-архивиста, где можно получить сведения по гербам неблагородного сословия – ремесленников, крестьян, буржуа.

– Меня интересует шестнадцатый век, – уточнила она.

Девушка наморщила лоб, секунду подумала:

– Ремесленники регистрировали свои гербы в гильдиях, буржуа – в мэрии, а вот крестьяне… Даже и не знаю.

– Давайте я начну с ремесленников, – вздохнула Маша.

Девушка посмотрела на нее сочувственно:

– Да, там много материалов. Ну, пройдемте.

Маша без труда одолела полностью автоматизированную процедуру регистрации и была допущена в читальный зал: просторное помещение с высокими окнами, схожее размерами с бальной залой, только заставленное длинными столами. Людей было немного: явные студенты и научные работники (контингент, впрочем, близкий тому, который окопался в архивах и на ее родине), склонились над историческими источниками.

На нее, девушку со строгим хвостом и – как большинство здесь присутствующих – в обуви без каблуков и без грамма косметики на лице, никто даже не взглянул. И она сосредоточилась на лежащих перед ней массивных книгах – записях регистрации по гильдиям города Антверпена: тут были нотариусы, суконщики и гобеленщики, пивовары и виноторговцы, живописцы и строители, каменщики и плотники, лекари и аптекари, носильщики и извозчики, лодочники и перевозчики…

К счастью для Маши, ей не нужно было вчитываться в готические буквы манускриптов. Только пробегать глазами гербы: в серебре – червленые столбы, в золоте – лазоревые пояса, гидры, грифоны, гарпии, мыши и кабаны, розы и сосновые шишки… Даже при таком поверхностном взгляде у нее рябило в глазах, но она честно продолжала: аккуратно переворачивала тяжелые страницы, откладывала том и просила принести новый. И так – без продыху, пока дневной свет из окна не сменился электричеством и зал архива не опустел.

Маша огляделась и, осознав, что осталась одна, решила на сегодня закончить. Работы было все равно не на один день… А она даже не была уверена, что справится в одиночку с такими объемами информации. Ей нужно было сузить область поиска. Понять наконец, почему именно эта сосна. Что, черт возьми, за запятые. Маша вздохнула и вышла под моросящий дождь. Зонт у нее по настоянию мудрого Седрика теперь всегда был с собой. Чтобы дать отдых глазам, она подошла ближе к пирсу и постояла так, бесцельно глядя на маслянистую черную воду, в которой плескались огни пришвартованных яхт, пока не замерзла.

В такси ее настиг звонок от Ревенкова: бизнесмен был в отличном расположении духа и хотел от нее новостей, чудесных и удивительных. Маша кратко отчиталась.

– Значится, хотите найти хозяев дома, в котором был камин? – заинтересовался он. – Думаете, в этом все дело?

Маша пожала плечами в полутьме такси, но вспомнила, что Ревенков ее не видит.

– Мы пока не знаем, в чем дело. Тематика изразцов распространенная. Единственное, что их отличает – это обилие деталей и герб, что говорит о частном заказе. Отсюда и мои поиски семьи, которой этот герб принадлежал.

– Короче, найдем семью, пороемся в их родовых тайнах и типа поймем, что ж в них такого ценного?

– Примерно так.

На другом конце трубки воцарилось молчание. Маша вздохнула: след, по которому она шла, был настолько иллюзорен и так далек от ограбления в Царском Селе, что она не удивилась бы, если бы ее клиент решительно объявил, что сейчас же прекращает бессмысленную трату денег на выискивание каких-то фламандских семейных секретов. Да еще и четырехвековой давности.

– Ну-ну. Тема, в натуре. Очень любопытно, – вместо этого заявил Ревенков. – Вы это… Держите меня в курсе.

И отключился. Маша с удивлением откинулась на спинку сиденья и, улыбнувшись, набрала другой питерский номер.

– Добрый вечер, – произнес голос ее бабки так ясно, будто она сидела рядом в такси.

– Любочка! – вскричала Маша в трубку, вдруг от одного звука этого голоса поняв, как она соскучилась. – Как ты?

– Да жива еще, что мне, старой карге, сделается! – ворчливо ответила бабка и тут же перевела беседу на внучку: – Как сама-то, Машенция?

– О! Познакомилась вчера с очень интересным мужчиной! – улыбнулась Маша.

– Кто он? Чем занимается? – боевито начала допрос Любочка: тема поклонников была у нее из любимейших.

– Ммм… Граф. Со свободным графиком. Специалист по геральдике и парковой архитектуре, насколько я могла понять, – улыбнулась Маша.

– Хм, граф – это, конечно, хорошо, – размышляла вслух бабка. – Но геральдика… Как-то это неосновательно.