Тайна «Голубого поезда». Трагедия в трех актах (сборник)

Но сэр Чарльз не учел одно – наблюдательность мисс Милрэй. Она знала о химических опытах, проводимых ее работодателем в расположенной в саду башне, не раз оплачивала счета за раствор для опрыскивания роз и обратила внимание на то, что значительный его объем испарился необъяснимым образом. Прочитав о том, что причиной смерти мистера Баббингтона явилось отравление никотином, она сразу догадалась, в чем дело: сэр Чарльз экстрагировал из раствора для опрыскивания роз чистый алкалоид.

Мисс Милрэй попала в щекотливое положение. Она знала мистера Баббингтона еще маленькой девочкой и была влюблена, как только может быть влюблена некрасивая женщина, в своего очаровательного работодателя. В конце концов, после долгих колебаний, она решила уничтожить аппарат сэра Чарльза, который был настолько уверен в своем успехе, что не счел нужным сделать это сам. Она отправилась к Корнуолл, а я последовал за ней.

Сэр Чарльз снова усмехнулся. Сейчас, более чем когда-либо, он выглядел утонченным джентльменом, испытывающим отвращение при виде крысы.

– Все ваши улики – старый химический аппарат? – презрительно поинтересовался он.

– Нет, – ответил Пуаро, – есть еще ваш паспорт с датами выезда из Англии и возвращения, а также факт пребывания в психиатрической лечебнице графства Харвертон женщины по имени Глэдис Мэри Магг, супруги Чарльза Магга.

Эгг, до сих пор сидевшая неподвижно, как завороженная, беспокойно заерзала в кресле. Из ее груди вырвался стон.

Сэр Чарльз величественно повернулся к ней.

– Эгг, надеюсь, ты не веришь этим бредням?

Он недоуменно распростер руки.

Эгг поднялась и медленно двинулась вперед, словно находясь под гипнозом. Взор ее вопрошавших, исторгавших душевную боль глаз был устремлен на возлюбленного. Не дойдя до него, она поникла головой, повернула в сторону, принялась метаться по комнате, словно в поисках утешения, и в конце концов с громкими рыданиями рухнула на колени возле Пуаро.

– Неужели это правда? – с трудом выговорила она.

Детектив положил ей руки на плечи, пытаясь успокоить.

– Это правда, мадемуазель.

В комнате повисла тишина, нарушаемая лишь всхлипываниями Эгг.

Картрайт как будто постарел в одно мгновение, став похожим на глумливого сатира.

– Будьте вы прокляты, – прошипел он.

Никогда еще за всю сценическую карьеру сэра Чарльза его слова не звучали так злобно.

Поднявшись, он вышел из комнаты. Мистер Саттерсуэйт вскочил было с кресла, но Пуаро, все еще гладя рыдающую девушку по плечу, покачал головой.

– Он сбежит, – сказал мистер Саттерсуэйт.

Детектив снова покачал головой:

– Нет, он лишь выберет, как ему уйти. Медленно, на глазах у всего мира, или быстро, как уходят со сцены.

Дверь открылась, и кто-то вошел в комнату. Это был Оливер Мандерс. Обычная ухмылка исчезла с его лица. Он выглядел бледным и встревоженным.

Пуаро склонился над девушкой.

– Смотрите, мадемуазель, пришел ваш друг, чтобы отвезти вас домой.

Эгг поднялась на ноги. Смущенно взглянув на Оливера, она нерешительно шагнула в его сторону.

– Оливер, отвези меня к матери. Пожалуйста!

Он обнял ее за плечи и потянул к двери.

– Конечно, дорогая, я отвезу тебя.

Ноги у Эгг подкашивались, и она едва могла идти. На помощь Оливеру пришел мистер Саттерсуэйт, и они вдвоем повели ее. В дверях она выпрямилась и откинула голову назад.

– Со мною всё в порядке.

Пуаро сделал жест рукой, и Оливер Мандерс вернулся в комнату.

– Будьте добры к ней, – сказал детектив.

– Обязательно, сэр. Она – единственный человек на свете, который мне дорог; вам известно об этом. Любовь к ней сделала меня раздражительным и циничным, но теперь я стану другим. Я готов к этому. Когда-нибудь, наверное…

– Я думаю, в ней начинали пробуждаться чувства к вам, когда он явился и ослепил ее, – сказал Пуаро. – Преклонение перед героем чревато серьезной опасностью для молодых девушек. Однажды Эгг полюбит друга и возведет свое счастье на скале.

Он проводил молодого человека доброжелательным взглядом.

В скором времени вернулся мистер Саттерсуэйт.

– Месье Пуаро, – восхищенно произнес он, – вы были поистине бесподобны.

Маленький бельгиец скромно потупил голову.

– Ничего особенного. Это была трагедия в трех актах. А теперь опустился занавес.

– Прошу прощения, – сказал мистер Саттерсуэйт, – у меня к вам несколько вопросов.

– Пожалуйста, я вас слушаю.

– Почему иногда вы говорите по-английски безупречно, а иногда нет?

Пуаро рассмеялся.

– Сейчас объясню. Я действительно могу говорить на хорошем, идиоматичном английском. Но, друг мой, ломаный английский дает огромное преимущество. Люди начинают презирать меня. Они говорят: иностранец, он даже не умеет правильно говорить по-английски. Надо мной подшучивают, меня не воспринимают всерьез. Кроме того, я хвастаю! Англичане зачастую считают, что человек, который слишком высоко мнит о себе, мало чего стоит. Это чисто английское мнение. Оно в корне неверно. Таким образом я усыпляю бдительность людей. Кроме того, это вошло у меня в привычку.

– Боже мой, – с изумлением произнес мистер Саттерсуэйт, – вы просто коварный змей-искуситель.

С минуту он молчал, погрузившись в размышления, затем с досадой сказал: