Тайна греческого гроба. Грозящая беда

— Вы что-то обнаружили, мисс Бретт? Или что-то забыли нам сообщить?

— Да. То есть… что-то забыла сообщить. — Голос звучал еле слышно, лишь отдаленно напоминая ее обычный голос. — О чайных чашках.

— О чайных чашках! — Слова вырвались из Эллери, как реактивные снаряды.

— Ну да. Понимаете, когда меня спрашивали первый раз, я совсем позабыла об этом… А вспомнила только сейчас. Просто перебирала в уме все происшедшее…

— Пожалуйста, продолжайте, — резко сказал Эллери.

— Это было в тот день, когда я передвинула столик с чайными принадлежностями от стола в нишу. Я убрала его с дороги…

— Это вы нам уже говорили, мисс Бретт.

— Но я сказала вам не все, мистер Квин. Теперь я вспомнила, что с этими чашками кое-что было не так.

Эллери сидел на письменном столе отца, словно Будда на вершине горы… Но уже карикатурно… От его самообладания не осталось и следа. С идиотическим выражением он уставился на Джоан.

Она заторопилась:

— Видите ли, когда вы обратили внимание на чайный столик, там были три грязные чашки… (Губы Эллери беззвучно задвигались.) А теперь я вспоминаю, что в день похорон, когда я передвинула столик, чтобы он не мешал, там была только одна грязная чашка…

Эллери внезапно вскочил на ноги. Хорошее настроение улетучилось, и черты лица стали жесткими, почти неприятными.

— Будьте очень внимательны, мисс Бретт, — хрипло сказал он. — Это чрезвычайно важно. Теперь вы говорите, что в этот вторник, когда вы передвигали столик от письменного стола в нишу, на подносе стояли две чистые чашки и только на одной были видны следы чая?

— Именно. Я ни капли не сомневаюсь. Если точнее, я помню, что одна чашка была почти полна несвежего, холодного чая, на блюдечке лежал засохший кусочек лимона и грязная ложка. Все остальное на подносе было совершенно чистое.

— Сколько ломтиков лимона лежало на тарелочке?

— Извините, мистер Квин, этого я не помню. Вы же знаете, мы в Британии не употребляем лимон. Это отвратительный русский обычай. Еще заварочные пакетики! — Она пожала плечами. — Но насчет чашек я уверена.

Эллери упрямо спросил:

— Это было после смерти Халкиса?

— Да, конечно, — вздохнув, отозвалась Джоан. — Не только после смерти, но и после похорон. Во вторник, как я сказала.

Эллери впился зубами в нижнюю губу и бросил на Джоан холодный взгляд.

— Тысяча благодарностей, мисс Бретт, — процедил он. — Вы не дали нам оказаться в очень затруднительной ситуации… Теперь идите, пожалуйста.

Джоан робко улыбнулась, оглянулась, будто ждала похвалы или одобрения. Никто не обращал на нее никакого внимания, все насмешливо смотрели на Эллери. Она молча поднялась и вышла из комнаты. За ней вышел Джонсон и тихо закрыл дверь.

Первым заговорил Сэмпсон.

— Да, мой мальчик, вот это фиаско, — мягко сказал он. — Ладно, Эллери, не принимайте это так близко к сердцу. Мы все допускаем ошибки. А вы ошиблись блистательно.

Эллери слабо махнул рукой. Его голова упала на грудь, и поэтому голос звучал приглушенно:

— Ошибка, Сэмпсон? Да это непростительно. Меня следует высечь и выгнать, чтобы бежал поджав хвост…

Вдруг поднялся Нокс. Весело поблескивая глазами, он обратился к Эллери:

— Мистер Квин, ваши разъяснения базируются на двух основных элементах.

— Знаю, сэр, знаю, — простонал Эллери, — не надо сыпать мне соль на раны.

— Со временем вы поймете, юноша, — сказал великий человек, — что без неудач успеха не бывает… Итак, два элемента. Один — это чайные чашки. Остроумное, очень остроумное объяснение, мистер Квин, но мисс Бретт его опровергла. Теперь у вас нет повода утверждать, что присутствовали только два человека. Ссылаясь на чашки, вы говорили, что с начала и до конца присутствовали лишь два человека, Халкис и Гримшоу; что Халкис намеренно старался представить дело так, чтобы казалось, что их было трое; что третьего человека вообще не было, а вторым был сам Халкис.

— Все верно, — уныло произнес Эллери, — но теперь…

— Нет, неверно, — негромко сказал Нокс, — потому что третий там был. И я могу это доказать без умозаключений, сразу.

— Что такое? — Голова Эллери подскочила вверх, словно на пружине. — Как это, сэр? Был третий? И вы можете доказать? Откуда вы знаете?

Нокс рассмеялся.

— Да уж знаю, — сказал он. — Этим третьим был я!

Глава 15

ОБЪЯСНЕНИЕ

Спустя годы, возвращаясь памятью к тому моменту, Эллери Квин заметил грустно:

— Наступление своей зрелости я датирую откровением Нокса. Это полностью изменило мое представление о себе самом и своих способностях.

Вся искусная конструкция его рассуждений, обрисованная столь многоречиво, рухнула и разбилась в куски у его ног. Наверное, это событие не стало бы такой катастрофой для его «эго», не явись оно в паре с крепким ударом по самолюбию. Ведь он был так «проницателен». Так хитроумен и тонок… Само явление августейшего присутствия Нокса, первоначально вдохновившее его на это шоу, обернулось теперь другой стороной, чтобы обжечь ему лицо огнем стыда.