Тайна греческого гроба

— Итак, четвертая версия — их было четыре, как вам известно, — начал Эллери. — Версия Халкиса, в которой мистер Пеппер водил меня за нос. Версия Слоуна, которую мы можем обозначить как тупиковую ситуацию для Пеппера и меня, поскольку я с самого начала в нее не поверил, но не мог обосновать свое неверие, пока не выступил Суиза. Версия Нокса, в которой уже я водил за нос мистера Пеппера — то есть сравнял счет, как вы увидите. И версия Пеппера, которая оказалась верной, — четвертая и окончательная версия, удивившая всех вас, но на самом деле простая, как яркий солнечный свет, которого бедняга Пеппер уже никогда не увидит...

Он ненадолго задумался.

— Разумеется, разоблачение вроде бы достойного молодого человека, помощника окружного прокурора, как главного инициатора преступлений, задуманных с нерядовым воображением и величайшей безмятежностью, должно приводить в замешательство, если не знать, как и почему он это сделал. Однако мистер Пеппер попался в ловушку моей старой и беспощадной союзницы логики, которую греки называли «logos» и которая, я верю, принесет еще много бед грядущим интриганам.

Эллери стряхнул с сигареты пепел прямо на ковер, чистейший благодаря усердию юного Джуны.

— Теперь я признаюсь, что вплоть до событий, развернувшихся в обширных владениях мистера Нокса на Риверсайд-Драйв, до писем с шантажом и кражи картины, — до этих событий у меня не возникало ни малейшего подозрения по поводу истинного преступника. Иначе говоря, остановись Пеппер на убийстве Слоуна, он мог бы остаться в стороне. Но в этом преступлении, как и в других делах, не таких выдающихся, он пал жертвой собственной алчности и собственными руками сплел паутину, в которую в конечном счете попался.

Таким образом, поскольку ряд событий в доме Нокса на Риверсайд-Драйв стали определяющими, то позвольте мне начать с них. Вы должны помнить, что вчера утром я обобщил основные характеристики убийцы, и теперь их необходимо повторить. Первое: он должен был иметь возможность сфабриковать улики против Халкиса и Слоуна. Второе: он должен был написать письма с шантажом. Третье: чтобы напечатать последнее письмо с требованием денег, он должен был попасть в дом Нокса.

Эллери улыбнулся:

— Но эта последняя характеристика, как я ее раскрыл вчера утром, была ошибочной и предназначалась для того, чтобы ввести в заблуждение, — я это сделал намеренно, по причинам, которые станут понятны в дальнейшем. После того прелестного краткого псевдообъяснения в управлении мой мудрый предок в частной беседе указал, где я был «не прав». Дело в том, что я умышленно придал фразе «в доме Нокса» значение «служащие у Нокса», хотя быть в доме Нокса, очевидно, могли не только они. Понятие «в доме Нокса» включает как постоянный его штат, так и сторонних людей. Иначе говоря, тот, кто напечатал второе письмо, не обязательно должен был входить в число постоянных обитателей этого дома, а мог просто получить туда доступ. Прошу принять это во внимание.

Следовательно, мы начнем с этого тезиса: второе письмо, как показывают обстоятельства, должен был написать некто, находившийся в доме в момент его написания, этот некто и был убийцей. Но мой сообразительный предок указал, что и это не обязательно. Почему, спросил он, человек, напечатавший письмо, не мог быть соучастником? Возможно, убийца нанял его, чтобы напечатать письмо, когда сам оставался вне стен этого дома. В таком случае это означало бы, что убийца не мог законным образом проникнуть в дом Нокса, иначе он напечатал бы письмо сам... Это тонкий и абсолютно справедливый вопрос, но вчера утром я намеренно не стал его поднимать, поскольку он не отвечал моей цели — заманить в ловушку Пеппера.

Ну хорошо! Если теперь мы сможем доказать, что убийца не мог иметь сообщника в доме Нокса, это будет означать, что второе письмо напечатал сам убийца, находясь в этот момент в кабинете мистера Нокса.

Однако прежде чем доказывать отсутствие в деле сообщника, сначала мы должны установить невиновность самого мистера Нокса, иначе наша логическая задача не будет иметь решения.

Эллери лениво выдохнул облако табачного дыма.

— Невиновность мистера Нокса устанавливается весьма просто. Это вас удивляет? Однако она смехотворно очевидна. Она устанавливается по факту, которым во всем мире владеют лишь три человека: мистер Нокс, мисс Бретт и я. Соответственно, Пеппер — как вы поймете, — будучи не в курсе этого важнейшего факта, допустил первую ошибку в цепи интриг и контринтриг.