Тайна греческого гроба

— Одно мы знаем точно, — с удовлетворением заметил инспектор. — Мистеру Слоуну придется долго нам объяснять, почему в анонимке он назван братом Гримшоу, да и то по поводу завещания. Мы закончили, сын?

Эллери окинул подвал последним взглядом.

— Да. Теперь, кажется, все.

— Тогда пошли. — Инспектор нежно спрятал обгоревший фрагмент к себе в бумажник и направился к выходу из подвала. Эллери шел следом, погрузившись в глубокие раздумья. Шествие замыкал Вели, и нельзя сказать, чтобы он не поторапливался, — даже его широкая и крепкая спина чувствовала давление могильной тьмы.

Глава 18

ОБВИНЕНИЕ

Как только оба Квина и сержант Вели появились в холле у Халкиса, Уикс тут же доложил, что все домашние на месте. Инспектор приказал привести Гилберта Слоуна, после чего Уикс засеменил к лестнице в дальней части холла, а трое мужчин направились в библиотеку Халкиса.

Инспектор прямиком прошел к столу с телефонами, позвонил в ведомство окружного прокурора и коротко переговорил с Пеппером, объяснив, что, похоже, обнаружено пропавшее завещание Халкиса. Пеппер крикнул, что уже в пути. Затем старик вызвал полицейское управление, промычал несколько вопросов, выслушал несколько ответов и в сердцах бросил трубку.

— Никаких результатов по анонимному письму. Никаких отпечатков вообще. Джимми говорит, что автор чертовски аккуратен... Входите, Слоун, входите. Нам нужно с вами потолковать.

Слоун помедлил в дверях.

— Что-то новое, инспектор?

— Входите же, приятель! Я вас не укушу.

Слоун устроился на краешке стула, напряженно стиснув коленями белые, ухоженные руки. Вели своей медвежьей походкой протопал в угол комнаты и бросил пальто на спинку кресла. Эллери закурил и принялся изучать профиль Слоуна сквозь вьющийся дымок.

— Слоун, — резко начал инспектор, — мы несколько раз поймали вас на явной лжи.

Слоун побледнел.

— Что еще теперь? Я уверен...

— Сначала вы заявили, что в первый раз увидели Альберта Гримшоу, когда мы подняли гроб Халкиса вот здесь, на кладбище. Вы продолжали держаться за эту очевидную ложь даже после того, как Белл, ночной портье из отеля «Бенедикт», указал на вас как на одного из нескольких человек, посетивших Гримшоу вечером тридцатого сентября.

— Конечно. Конечно. Ведь он говорил неправду, — пролепетал Слоун.

— А если правду, а? — Инспектор наклонился вперед и хлопнул его по колену. — Хорошо, мистер Гилберт Гримшоу, предположим, я вам скажу, что, как выяснилось, Альберт Гримшоу — ваш брат?

Вид у Слоуна был не из приятных. Челюсть глуповато отвисла, глаза вытаращились, язык задвигался по губам, по лбу потекли струйки пота, руки задергались. Он дважды пытался заговорить, и каждый раз получались нечленораздельные звуки.

— Что, прищемили вам хвост, Слоун? Теперь выкладывайте все как есть, мистер. — Инспектор смотрел на него сердито. — Что все это значит?

В конце концов Слоун сумел скоординировать мысли с речевым аппаратом.

— Как, ну как вы вообще могли об этом узнать?

— Не важно. Значит, это правда?

— Да. — Слоун провел рукой по лбу, и она сделалась липкой. — Да, но я пока не понимаю, как вы...

— Начинайте рассказывать, Слоун.

— Как вы и сказали, Альберт — это мой брат. Отец с матерью умерли очень давно, и мы остались одни. Альберт вечно попадал в неприятности. Мы поссорились и расстались.

— И вы изменили фамилию?

— Да. Звали меня, конечно, Гилберт Гримшоу. — Он всхлипнул, глаза наполнились слезами. — Альберта посадили в тюрьму — за какое-то мелкое правонарушение. Я не мог вынести этот стыд и дурную славу. Я взял фамилию Слоун — девичью фамилию матери — и начал все сначала. Альберту я сказал, что не хочу иметь с ним ничего общего... — Слоун беспокойно заерзал на стуле, слова давались ему с трудом, будто их выдавливал какой-то поршень, работавший внутри. — Альберт ничего не знал, я не сказал ему, что сменил фамилию. Я решил уехать от него как можно дальше. Обосновался в Нью-Йорке, начал заниматься бизнесом... Но я всегда следил за ним, опасаясь, что он узнает, чем я занимаюсь, снова будет приносить мне неприятности, вымогать деньги, объявит о нашем родстве... Мой брат был неисправимым мошенником. Наш отец работал в школе, учил рисованию и сам писал картины. Мы росли в рафинированной, культурной атмосфере. Не могу понять, почему Альберт должен был ступить на дурной путь...

— Ваша древняя история мне не нужна, сообщите последние факты. Ведь вы посетили Гримшоу в отеле вечером в тот четверг?

Слоун вздохнул:

— Думаю, что теперь отрицать это не имеет смысла... Да. Я следил за всеми его кошмарными достижениями, видел, как он скатывается все ниже и ниже, — но он не знал, что я наблюдаю. Я знал, что он сидит в Синг-Синг, и ждал, когда он освободится. Во вторник его выпустили, я узнал, где он остановился, и в четверг вечером пошел в Отель «Бенедикт», чтобы поговорить. От одной мысли, что он будет жить в Нью-Йорке, мне становилось не по себе. Я хотел, чтобы он... ну, убрался куда-нибудь.

— И он убрался — это точно, — мрачно произнес инспектор.

— Одну минуту, мистер Слоун, — вмешался Эллери.