Тайна Иерихонской розы

Она посмотрела на меня пустыми глазами. Я опустила руки вниз, в грязь, стараясь выбраться, чувствуя смерть, ожидающую нас здесь. Я попыталась сделать как раньше и лечь па спину, но это было невозможно: Коррин становилась все беспокойнее с каждой минутой. Она глотала воздух и барахталась в грязи, погружаясь все глубже и глубже. Вдруг она посмотрела на меня осмысленно, но тут же это выражение пропало. Ее рот был открыт, лицо было все в грязи, а волосы свисали мокрыми прядями, как тяжелые темные плети.

— Гэби, — прошептала она испуганно, — помоги мне. Я… я не всегда ненавидела тебя. Ни сначала, ни потом.

На нее было жалко смотреть. Черная грязь разошлась кругами, когда я протянула ей руку, зная, что ничем не смогу помочь ни ей, ни себе.

Слабый проблеск света пробежал по черным деревьям и кустам, на мгновение ясно озарив ее черты. Я подумала, что это тот самый свет, который приходит к нам перед смертью, медленно впадая в истерику. Я громко позвала на помощь, чуть не сорвав голос.

— Подождите! Подождите! — я услышала топот ног, кусты раздвинулись, и я увидела миссис Беатрис, спешащую к нам с фонарем.

Я снова закричала; она вытащила шест из груды мусора неподалеку и протянула его мне. Я схватилась за него, другой рукой пытаясь удержать Коррин, пока давление не стало слишком сильным. Теперь она пыталась вырваться, и я не могла ее больше держать. Руки миссис Беатрис быстро подняли меня и вытащили на землю. Я звала Коррин но имени, а она снова протянула шест; слезы катились по ее лицу, мышцы на руках работали, как стальные.

— Коррин! — я с трудом узнала голос миссис Беатрис. Я услышала быстро приближающиеся голоса и топот йог и попыталась встать, чтобы помочь миссис Беатрис, которая уже тянула шест обратно.

Это случилось очень быстро. Раздался громкий безумный смех, и Коррин с силой дернула шест, увлекая миссис Беатрис за собой в трясину. Голоса теперь были совсем рядом, где-то около ямы. Я уронила голову на руки и закрыла глаза.

— Все, их затянуло, — узнала я голос Сина.

Я начала плакать и не могла остановиться, пока окончательно не выбилась из сил. Через какое-то время сильные руки подняли меня и унесли. Я знала, что это был Джон; слышала, как он звал меня по имени и умолял прийти в себя. Я не могла открыть глаза. Ужас все еще не отпускал меня, лицо Коррин стояло у меня перед глазами: улыбающееся, счастливое, дружелюбное — лицо сестры; и в конце — искаженное ненавистью. Коррин… Бедная Коррин.

ГЛАВА 17

Еще долго я не могла ни с кем говорить. Хотелось на все закрыть глаза и вычеркнуть все, что случилось из своей памяти.

Я оставалась в таком подавленном настроении до тех пор, пока, через три дня, Джон не сказал мне, что Клэппи стало лучше и она хочет видеть меня.

Я приняла предложение миссис Марии помочь мне одеться и спустилась вниз. Клэппи, какая-то съежившаяся, но уже не такая бледная, тепло сжала мне руку, когда я подошла к ее кровати. Она попросила меня присесть и начала свой рассказ с того, что когда-то, когда я была совсем еще маленькой, она была моей няней.

— Ваш папа был хорошим человеком, — ее глаза увлажнились при воспоминании. — Его первая жена была хрупкой, болезненной женщиной. Ее звали Маргарет Уотер. Она умерла почти сразу же после того, как родилась Коррин. Вскоре мистер Сидни встретил вашу маму и они поженились. Миссис Беатрис была младше него и после того, как родились вы, она стала нервной и нетерпеливой. Она хотела давать приемы, хотела, чтобы дом все время был полон народу, а отцу это не нравилось. Никто не знает, как она познакомилась с Филиппом Мэтени, но как-то это произошло. Мистер Сидни об этом ничего не знал. А я знала.

Когда Филипп Мэтени собрался уезжать из Лондона, миссис Беатрис решила поехать с ним, — она грустно посмотрела на меня. — Не судите ее за это слишком строго, деточка. Она плохо поступила, но заплатила за это сполна. Ваша мать так любила Филиппа Мэтени, как никогда не любила вашего отца. Я в то время была вашей с Коррин няней. Миссис Беатрис решилась ехать, но только с вами. Она сказала мне однажды поздно вечером, чтобы я привела вас на корабль, на котором они отплывали. Сердце мое разрывалось, ведь я считала вас почти своей, так что в последнюю минуту я поехала с ними. Ошибку обнаружили, только когда мы уже были далеко в море: я привела вместо вас Коррин.

На меня нахлынула масса воспоминаний.

— Выходит, у меня была любящая старшая сестра, Клэппи, — сказала я. — Я помню мой день рождения, когда мне исполнилось шесть лет. Коррин разрешила мне спать на ее кровати, потому что она была ближе к окну.

Она кивнула.