Тайна Игоря Талькова. «На растерзание вандалам»

Выступления в немецком городе Гамбурге стали для певца настоящим открытием. Зал, как обычно, заполнился «до краев». Игорь ожидал, что придут в основном эмигранты из России, но их-то как раз на концерте почти не было. Слушать русского барда пришли немцы, люди разных поколений, от ветеранов войны до подростков. Тальков спросил:

– А как они поймут-то? Я же пою только на русском.

– Не волнуйтесь. Будет перевод.

Хороший литературный перевод песен был сделан заранее, и перед каждым номером программы на сцену выходил профессор Гамбургского университета и читал собравшимся текст песни, которую им предстояло услышать. Потом Игорь пел, и после исполнения зал взрывался аплодисментами.

Что покорило немцев в этих песнях? Искренность и глубина? Или та огромная боль, боль за Отечество, которую так полно сумел выразить и в словах, и в музыке Игорь Тальков? Боль за роковую ошибку, за историческое преступление, некогда совершенное народом против самого себя… Кому было понять это лучше, чем немцам?

И в самом деле, трудно найти страну и народ, историческая трагедия которого была бы столь похожа на нашу. И столь же мучительной, долгой и жестокой оказалась расплата.

Покажите мне такую страну,Где славят тирана,

Где победу в войне над собойОтмечает народ.Покажите мне такую страну,Где каждый – обманут,Где назад означает вперед,И наоборот.Не вращайте глобус,Вы не найдете,На планете Земля стран таких не отыскать,

Кроме той роковой,В которой вы все не живете,Не живете, потому что нельзя это жизньюназвать [57].

Историческую оценку происходившему и происходящему Тальков дает всегда остро и жестко, как человек, для которого каждая боль Родины – это его боль, каждая ее ошибка – его личная ошибка, даже если он не имеет к этому непосредственного отношения.

Покажите мне такую страну,Где заколочены Храмы,Где священник скрывает под рясой

КГБ-шный погон.Покажите мне такую страну,Где блаженствуют хамы,Где правители грабят казну,Попирая закон.Покажите мне такую страну,Где детей заражают,Где солдат заставляют стрелятьВ женщин и стариков.

Покажите мне такую странуГде святых унижают,Где герои – ветераны войныЖивут хуже рабов [58].

Кто-нибудь скажет, что жизнь Германии после войны стала, в отличие от нашей, относительно благополучной. Ну, во-первых, половины Германии, а во-вторых, вряд ли народ, чья страна разделена пополам и обе половины ее оккупированы, может чувствовать себя благополучным и счастливым. Вдобавок то чудовищное идеологическое давление, можно сказать, идеологическое рабство, под гнетом которого оказалась страна, где какое-то время было запрещено произносить слово «Отечество», вполне сопоставимо с произведенным в России уничтожением ее исторического прошлого. Ведь это только принято думать, будто немцев заставляли забыть лишь об идеологии нацизма. Ничего подобного! Решив почему-то, что эта идеология родилась из почитания героического прошлого, славных подвигов предков и легендарных событий давних веков, это все или понуждали предать забвению, или предавали осмеянию, как, кстати, и многое в истории России.

И там, и здесь, и в России, и в Германии, рассказать народу о его великой истории пытались лишь представители духовной элиты, находившиеся под плотным цензурным «колпаком» и все же создававшие произведения высокой силы.

У нас писали книги об исторических подвигах, снимали фильмы об Александре Невском, Суворове, Ушакове. Правда, чаще всего показывая героев (за исключением, пожалуй, Александра Невского, все же сам был князь!) на фоне бездушных и неумных царей и цариц, тупых и чванливых царедворцев, жестоких царских сатрапов…

Целый ряд исторических книг и картин появился и в послевоенной Германии, но и там идеологию «вычесывали» гребешком цензуры, пожалуй, еще более густым и жестким, чем в совдепии.

У нас после войны за «идеологические ошибки» уже не сажали. Да, можно было потерять работу, лишиться более или менее приличной зарплаты, угодить (быть переведенным) в какое-нибудь захолустье, подвергнуться освистанию (общественному порицанию) или (о ужас!) ДАЖЕ положить на стол партийный билет (!!!), но тюрьма ждала лишь откровенных диссидентов, тех, кто пытался так или иначе активно бороться с системой (или попадал «под колесо» за компанию с активно действующими).