Тайна имения Велл

– В Веллвуд, – затаив надежду, произнесла я, – в лес за Первым полем.

Безучастное выражение его глаз меня не обмануло. У них была карта Велла. На второй день моего пребывания Третий разложил ее передо мной, когда показывал, куда я имею право ходить, а куда нет. Они должны знать, что и где случилось на этой земле.

Аноним посмотрел на часы, потом на меня, затем в окно.

– Минуточку, – сказал он и вышел из дома через заднюю дверь.

Я услыхала, как он подзывает Третьего, говорит, что есть разговор. Третий имел над двумя другими власть, хотя я и не разбиралась, в каком он звании. Аноним называл его сержантом, но я не была уверена, что это не часть сценария фильма, который он сам для себя написал. Не исключено, впрочем, что Третий на самом деле сержант. Аноним сказал, что она хочет сходить к озеру, но Третий уже отошел на изрядное расстояние, поэтому я не могла всего расслышать. Со стороны они походили на героев пантомимы. Дуэт толстого и тонкого. По тем словам, что долетали до меня, я поняла, что солдаты не пришли к единому мнению: «Засранец… серьезный… блин… старая… довольно странно… прикрикни на гусыню…» Я улыбнулась.

Позже, шагая вприпрыжку, пришел Мальчишка и принес мне какие-то бумаги. Строевой шаг явно не был его коньком.

– Вам надо заполнить эти формуляры, – сказал солдат. – На озеро пока пойти нельзя.

– Мне что, обе мои просьбы на одном бланке написать – и о прогулке в поля, и о встрече со священником?

– Вы серьезно хотите поговорить со священником? Я, признаться, удивлен. Я думал, что вы просто подшутили над Адрианом.

– Я не шутила.

– Он также уверен, что вы говорили вполне серьезно, поэтому я принес два бланка. На вашем месте я бы…

Эти пять слов являются буреломом, среди которого трусы прячутся во время бури. Я дала ему немного повариться в собственном соку. Мальчишка очень легко краснел, а я ужасно мстительная старая корова.

Он первым прервал тишину:

– Вполне откровенно, по крайней мере…

Он показал мне, какие графы заполнять. Не много людей в последнее время подходили ко мне на близкое расстояние. Я ощущала запах его пенки для бритья, запах его дыхания, запах пота его тела, которым пропиталась его хлопчатобумажная рубашка.

– Обычная бюрократическая процедура, – сказал он, – дата, имя, подпись…

Когда он клал бумаги, его рука слегка коснулась моей руки. После того как Мальчишка ушел, я внимательно оглядела свою руку, словно надеялась, что его рука оставит отпечаток «нормальности» на моей.

Я написала и подписалась во всех требуемых местах, ужасно сердясь на всю эту бюрократию. Она мешала мне больше, чем мешал бы прикованный цепью к моей ноге стальной шар. Я прошла к началу подъездной дорожки. Оттуда было видно, как работающие на правительство люди высаживают грядки экспериментальных культур в строго геометрическом порядке на верхних полях. Я не сомневалась, что они приехали сюда в вагончиках со своими генно-модифицированными растениями на следующий день после того, как меня увезли. Земля выглядела еще вполне плодородной, словно в глубине подземные воды и родники до сих пор творили свои чудеса, но я отсутствовала здесь более двух месяцев, поэтому вряд ли за это время даже тут выпадали дожди. Я вернулась сюда более двух недель назад, но дождя пока не было. Я не знала, в чем дело. Быть может, облакам просто не нравятся эти земледельцы, одетые в униформу цвета хаки. Они ждут, пока я сама возьмусь за плуг. Дважды на одну и ту же уловку я не попадусь.

Вернувшись в дом, я взялась за ручку. Я буду ходить по моей земле, а не работать. Заполняя графы в формулярах, я вспоминала о проверочных листах, которые иногда раздавала ученикам по пятницам. Вдохновение куда-то запропастилось. Эти упражнения назывались «закрытыми». Давалась часть текста, в котором отсутствовали некоторые слова. Ученику следовало вставить правильные слова. Это было бессмысленное задание, рассчитанное скорее на то, чтобы ученики в последний день примерно себя вели. После этого, оставив проверку работ на уик-энд, я спешила к метро и ехала домой. Помни о пропуске. Заполни пропуск. Смотри вниз на пробелы.

Дозволение я получила в форме изменений в условиях и предписаниях моего домашнего ареста. Третий с видимой неохотой протянул мне документы. Мне разрешается заходить в мой любимый огород и райский сад. Мне позволялось сидеть, опершись спиной о ствол моего дуба, и наблюдать сквозь кружево ветвей и листвы за недосягаемым небом над головой. Мне можно будет сходить к Веллспрингу.

– На ваше имя пришло письмо, – уходя, небрежно сказал Третий. – Его принесут чуть позже.

– Не знала, что могу получать письма, – подозрительно произнесла я.

– На наше рассмотрение остается, передать письмо вам или нет. Если я сочту содержание письма безвредным, вы его получаете. Письма на ваше имя сначала читаем мы. Я принимаю окончательное решение. Но, – Третий улыбнулся, – до сих пор это все было в теории, потому что никто вам прежде писем не писал.