Тайна императорской канцелярии

Вернувшись домой, я затолкал совершенно никчёмный портфель под вешалку и вскоре благополучно забыл о его существовании. И лежать бы ему там долгие месяцы или даже годы, но некоторые события неожиданно повернули всю дальнейшую историю в совершенно нерядовом направлении. Итак, с того дня прошло чуть больше недели. Над Москвой пронеслись спасительные дожди, несколько развеявшие нестерпимую летнюю духоту, и в один из свободных дней я вновь отправился в Ботанический сад. На сей раз, пошёл туда не с пустыми руками. В сумке нёс остатки подсохшего хлеба, намереваясь поделиться им с оккупировавшими парковые пруды утками. Завершив сию благотворительную процедуру, я повернул к дому, проложив маршрут по укромной аллее, ведущей мимо так называемого «Японского садика». Там обычно стояла передвижная тележка, с которой предприимчивые торговцы сбывали посетителям парка весьма недешёвое мороженое. Встав в конец небольшой очереди, я случайно обратил внимание на то, что на одной из сторон тележки мороженщика висит косо приклеенное объявление. Стоять было скучно и я, чуть наклонившись вперёд, прочёл чрезвычайно заинтересовавший меня текст.

«Все, кто имеет хоть какие-то сведения о найденном на территории парка коричневом портфеле с важными бумагами, получат гарантированное вознаграждение, если позвонят по следующему телефону…»,

 – было написано на четвертушке стандартного писчего листа.

Подошла моя очередь и, протянув продавщице деньги, я принял холодный рожок. Одновременно другой рукой я осторожно оторвал объявление. Присев на ближайшую скамеечку откусил холодного лакомства и перечитал его ещё раз.

– Будто нерусский человек писал, – подумал я. Ну, кто же из наших будет предлагать вознаграждение за «хоть какие-то сведения». Этак, я позвоню и скажу, что портфель на моих глазах засунул в мешок мусорщик. И что мне за это заплатят? Ерунда какая-то!

Мороженое было съедено, объявление изучено вдоль и поперёк, но выбросить его в ближайшую мусорную корзину рука почему-то не поднималась.

– Что же имеется в виду под «важными документами»? – копошилась в моей голове недоуменная мыслишка. Там ведь лежали не чертежи современного истребителя, или какой-нибудь тайной электронной системы, а ксерокопии каких-то старых писем или официальных бумаг. Какая особая важность может содержаться в документах, которым не меньше чем по сто, а то и двести лет? Вау, – озарила меня внезапная догадка, – а может быть, их засунули туда просто для отвода глаз! Может быть, там лежит что-то ещё? Не на виду, нет, а где-нибудь в глубине за подкладкой? Может быть, всего одна единственная бумажка или дискета для компьютера?

Крайне озадаченный и одновременно заинтригованный, я вернулся домой с твёрдым намерением разобраться в загадке как можно быстрее. Смахнув тряпкой накопившуюся на боках портфеля пыль, уложил его на стол и вытащил содержимое наружу. Более внимательный осмотр папок дал несколько неожиданный результат. Выяснилось, что в каждой из них находился один и тот же набор документов, причём даже разложенных в одинаковом порядке. Но среди писем и докладных записок, датированных 1839-м и 40-м годами, не было вложено ни единой посторонней бумажки. Пересмотрел я, разумеется, и тетрадь, уже более внимательно. В ней тоже не оказалось ничего постороннего за исключением нескольких чёрно-белых фотографий, сделанных с каких-то батальных полотен. Далее я тщательно прощупал и сам портфель в надежде отыскать нечто такое, что могло бы представлять хоть какой-то интерес. Однако кроме пятикопеечной монеты, выпуска 1961-го года, неведомым образом завалившейся за его дерматиновую подкладку, отыскать не удалось ничего.

– Если хотя бы раз не прочитать эти бумаги от начала до конца, то понять из-за чего разгорелся весь сыр-бор, будет совершенно невозможно, – решил я и подтянул к себе один комплект документов. Иного способа догадаться, чем же были привлекательны для автора объявления эти ксерокопии, я просто не видел.

И первая же прочитанная страница заставила меня не на шутку насторожиться. Вскоре выяснилось, что это были не просто какие-то там разрозненные и толком не связанные между собой бумаги, нет! Передо мной лежало довольно значительное по своему объёму «Секретное дело № 31 Штаба корпуса жандармов». Название его тоже звучало весьма внушительно, хотя и не столь конкретно, как хотелось бы: – «О зарытых в землю между Дорогобужем и Смоленском или Оршею деньгах». Начато сие дело было 19 октября 1839 года, а окончено только 2 сентября 1840!