Тайна индийских офицеров

Четыре старшие девушки были чрезвычайно схожи между собой — как в физическом, так и в нравственном отношении, зато младшая, мисс Оливия, сильно отличалась от них. У сестер ее, как у покойной их матери, были белокурые волосы и маловыразительные лица; Оливия же была брюнеткой с большими умными глазами, сверкавшими, когда она сердилась. Она была стройной, высокого роста, как и ее отец, держала себя прямо, смотрела надменно и силой воли могла поспорить с полковником. Не раз случалось, что, когда ее сестры дрожали перед ним, пугаясь его громкого голоса, мисс Оливия смело подходила к отцу и просила его умерить свой пыл.

Полковник краснел, щипал свои усы и бормотал что-то себе под нос, но не смел возражать мисс Оливии, которая была его любимой дочерью.

— У меня никогда не было сыновей, — сказал он однажды своему сослуживцу, — хотя, видит Бог, я желал иметь их, чтобы не угасло древнее благородное имя Мармэдюков; но зато у меня есть моя Оливия, а она стоит сына, черт возьми! Вы бы только послушали, как она говорит со мною! Это единственное существо, которого я боялся в жизни! Клянусь честью, иногда я просто трепещу перед нею.

Мисс Оливия Мармэдюк великолепно ездила верхом; в Бокаже не было лошадей, и трудно понять, каким образом она выучилась этому искусству. Рассказывали, что, когда она была еще маленькой девочкой, то ездила на молодых жеребятах, пасшихся на равнинах, — а это, как вы понимаете, не так-то легко. Когда ей исполнилось девятнадцать лет и приличие уже не позволяло скакать на необъезженных лошадках, она велела лисльвудскому портному перешить старую зеленую амазонку, оставшуюся после матери, и с жеребенка пересела на серую лошадь, на которой и начала разъезжать по лесам и полям. Во время одной из таких прогулок она встретилась с сэром Рупертом Лислем, о котором слышала уже несколько раз. Вернувшись домой, Оливия рассказала отцу о встрече с молодым человеком.

— Он въезжал на косогор, — говорила она, — так осторожно, будто перебирался через натянутую веревку. А увидев меня, так испугался, словно перед ним появилось привидение; моя собака, Бокс, бросилась к его лошади — у нее белые ноги, а Бокс терпеть не может лошадей этой масти. Верите ли, папа, баронет побледнел. «Лошадь моя пуглива, мисс, — начал он (ты знаешь, я терпеть не могу людей, которые называют меня мисс), — потрудитесь забрать вашу собаку». У него был такой глупый и перепуганный вид, что я расхохоталась, но он снова закричал: «Черт возьми, отзовите же проклятую собаку!» — Дочери полковника Мармэдюка слышат такие выражения только от одного отца! — Я выпрямилась, взглянула баронету в лицо, позвала Бокса таким голосом, которого сэр Руперт никогда не забудет, и галопом спустилась с холма. Выехав на дорогу, я оглянулась: баронет не двигался с места и, сдвинув шляпу на затылок, смотрел на меня, как будто бы я не в себе.

— Быть может, он сражен вашей красотой, Оливия, — заметила старшая сестра. — Вы напрасно не воспользовались удобным случаем. Отчего бы вам не выйти замуж за сэра Руперта! В графстве нет жениха завиднее него!

Мисс Лаура любила дразнить сестру замужеством, так как ее собственные шансы на успех в этом предприятии уменьшались изо дня в день.

— Выйти за него замуж?! — воскликнула молодая девушка. — Да если бы я только захотела, я за одну неделю прибрала бы его к рукам. Я бы заставила его плясать под мою дудку, как тот лисльвудский фокусник с волшебным фонарем, который заставляет своих марионеток выделывать разные штуки.

Молодая девушка сделала своими маленькими белыми ручками движение, будто дергает за нитки картонных танцоров.

— Выйти замуж за этого простака! — повторила она. — Лучше сделай это сама, Лаура, если у тебя хватит на это храбрости, хотя волосы твои уже не такие густые, и сама ты приближаешься к…

Мисс Оливия закончила свою фразу старческим кашлем.

— Благодарю тебя, Оливия! — ответила ей Лаура. — Предоставляю его тебе. Я не настолько умна и хороша и, слава Богу, не тщеславна, чтобы мечтать завлечь… — мисс Лаура налегла на последнее слово, — баронета с десятками тысяч годового дохода. Предоставляю это тебе, Оливия; я же с удовольствием приду к тебе на свадьбу в Лисльвуд, если ты будешь настолько снисходительна, что пригласишь меня… А так как я только бедная родственница, вы можете поместить меня в одну из маленьких комнат на втором этаже.

Полковник, сидевший с газетой в руках, украдкой поглядывал на своих дочерей и посмеивался над колкостями, которыми они обменивались.

— Ты совершенно права, Оливия, дочь моя, — сказал он, — если бы ты жила в прошлом столетии, то могла бы выйти замуж за какого-нибудь влиятельного князя. Нет в мире человека, который мог бы противостоять тебе, если бы тебе пришла в голову мысль его очаровать!

Оливия подошла к нему и принялась гладить седые волосы старика.

— Если я когда-либо и выйду замуж за богача, то сделаю это только для вас, папа, — сказала она, бросая на своих сестер взгляд, говоривший: а для вас я ничего не сделаю!