Тайна исчезнувшей шляпы. Тайна сиамских близнецов

Эллери напряженно всматривался вперед. Ему показалось, что дорога расширяется, а деревья начинают отступать. Господи, давно пора! Возможно, они подбираются к перевалу через эту чертову гору и скоро начнут спускаться к другой долине, городу, горячему ужину и постели. Завтра, отдохнув как следует, они отправятся на юг, а послезавтра уже будут дома в Нью-Йорке. От радости Эллери засмеялся вслух.

Внезапно он перестал смеяться. Дорога расширялась по вполне понятной причине. «Дюзенберг» выехал на открытое пространство. Деревья с правой и левой стороны отступили в темноту. Над головой нависало небо, усеянное миллионами бриллиантов. Усилившийся ветер трепал верхушку кепи Эллери. По бокам дороги громоздились валуны, из трещин которых торчали уродливые высохшие растения. А впереди…

Эллери тихо выругался и вылез из автомобиля, морщась от боли в онемевших суставах. Пятнадцатью футами впереди «дюзенберга» в свете фар виднелись высокие двустворчатые железные ворота. С обеих сторон от них отходила низкая ограда из камней, несомненно позаимствованных на местных склонах, исчезая в темноте. За воротами на коротком расстоянии, освещенном фарами, виднелся отрезок дороги. То, что находилось дальше, окутывал непроглядный мрак.

Дорога здесь оканчивалась!

Эллери проклял себя за глупость. Ему следовало об этом догадаться. Изгибы дороги внизу не окружали гору, а всего лишь вертелись в разные стороны по линии наименьшего сопротивления. Значит, должна была иметься причина, по которой дорога не вилась спиралью вокруг Эрроу, поднимаясь к ее вершине. Очевидно, причина эта заключалась в том, что другая сторона горы непроходима. По всей вероятности, там был обрыв.

Иными словами, существовал лишь один путь вниз с горы — дорога, по которой они только что поднялись, оказавшись в результате в тупике.

Сердясь на ночь, ветер, лес, пожар, самого себя и весь мир, Эллери подошел к воротам. На бронзовой табличке, прикрепленной к одной из створок, виднелась надпись: «Эрроу-Хед»[15].

— В чем дело теперь? — сонно пробурчал инспектор из недр «дюзенберга». — Где мы находимся?

— В тупике, — мрачно откликнулся Эллери. — Мы достигли конца пути, папа. Приятная перспектива, не так ли?

— Ради бога! — взорвался инспектор, вылезая из автомобиля. — Ты хочешь сказать, что эта проклятая дорога никуда не ведет?

— Очевидно. — Внезапно Эллери хлопнул себя по бедру. — Господи, какой же я идиот! — простонал он. — Что же мы стоим? Помоги мне с этими воротами.

Эллери начал толкать тяжелые створки. Инспектор помог ему, и ворота поддались с протестующим скрипом.

— Они чертовски ржавые, — буркнул инспектор, глядя на свои ладони.

— Поехали! — крикнул Эллери, подбегая к машине. Старик устало затопал следом. — Сам не знаю, что со мной случилось. Ведь ворота и ограда подразумевают людей и дом! Конечно — иначе какой смысл в этой дороге? Кто-то здесь живет, а это означает пищу, ванну, кров…

— А может, здесь никто не живет, — проворчал инспектор, когда они въезжали в ворота.

— Чепуха! Это было бы непростительной шуткой судьбы. А кроме того, — добавил повеселевший Эллери, — наш толстомордый приятель в «бьюике» откуда-то ехал, верно? Вот и следы шин… Где, черт возьми, у этих людей горит свет?

Широкая, абсолютно темная громада здания закрывала звезды своими несимметричными очертаниями. Лучи фар «дюзенберга» задержались на каменных ступеньках, ведущих на деревянное крыльцо. Боковая фара под рукой инспектора скользнула вправо и влево, осветив террасу, тянущуюся во всю длину дома, на которой находились только пустые стулья и кресла-качалки. По бокам виднелась каменистая, поросшая кустами земля — от леса дом отделяло всего несколько ярдов.

— Это невежливо, — проворчал инспектор, выключая фары. — Если только здесь в самом деле кто-то живет, в чем я сомневаюсь. Французские окна, выходящие на террасу, закрыты и выглядят так, словно шторы опущены до самого пола. Не видишь, на верхнем этаже есть свет?

В доме было два этажа и чердак под шиферными плитками, покрывавшими двускатную крышу. Но все окна были темны. Засохшие виноградные лозы наполовину покрывали деревянные стены.

— Невозможно, чтобы дом оказался необитаемым, — заявил Эллери с дрожью в голосе. — После нашего вечернего приключения это был бы такой удар, от которого я бы никогда не оправился.

— Да, — сказал инспектор, — но если здесь живут, то какого черта нас никто не услышал? Видит бог, твой драндулет достаточно громыхал, карабкаясь сюда. Ну-ка, посигналь.

Эллери повиновался. Клаксон «дюзенберга» обладал исключительно неприятным звуком, способным разбудить мертвого. Когда звук смолк, двое мужчин наклонились вперед, навострив уши. Однако из темной массы впереди не последовало никакого ответа.

— Думаю… — начал Эллери и остановился. — Ты не слышал, что-то…

— Я слышал, как проклятый сверчок кличет свою подругу, — вот и все! — огрызнулся старый джентльмен. — Ну, что прикажешь делать теперь? Ты ведь мозг нашей семьи. Посмотрим, как тебе удастся вытянуть нас из этой неразберихи.