Тайна корабля

– Так, так, – сказал Трент. – Ну, теперь ваше дело в шляпе. Счастье ваше, что я заметил ваш сигнал. Я и не знал, что нахожусь так близко от этого дрянного островка; должно быть, тут есть течение к югу, и когда я вышел сегодня утром в восемь часов на палубу, то подумал, что это пожар на корабле.

Решено было заранее, что пока Уикс будет объясняться на корабле, остальные подождут в вельботе и будут следить за сохранностью казны. Им спустили канат, они привязали к нему драгоценный ящик и крикнули, чтоб поднимали. Но неожиданная тяжесть оказалась не по силам матросу, двое других пришли к нему на помощь, и это обстоятельство не ускользнуло от внимания Трента.

– Здоровая тяжесть! – сказал он резко и прибавил, обращаясь к Уиксу. – Что это такое? Я еще не видал ящика такого веса!

– Это деньги, – сказал Уикс.

– Что такое? – воскликнул Трент.

– Монета с корабля, потерпевшего крушение, – сказал Уикс.

Трент пристально посмотрел на него.

– Мистер Годдедааль, – приказал капитан, – спустите обратно ящик, велите шлюпке отчалить, и пусть она идет на канате за кормой.

– Есть, сэр, – отозвался Годдедааль.

– Что за черт, в чем дело? – спросил Уикс.

– Ничего особенного, – отвечал Трент. – Но согласитесь, довольно странная вещь – встретить посреди океана шлюпку с полутонной монет и вооруженной командой, – прибавил он, указывая на карман У икса. – Ваша шлюпка будет лежать спокойно за кормой, пока мы спустимся вниз и вы дадите объяснение.

– О, так в этом все дело? – сказал Уикс. – Мой журнал и бумаги в полном порядке; ничего подозрительного у нас не найдете.

Он окликнул товарищей в лодке, велел им подождать и повернулся, чтобы следовать за капитаном Трентом.

– Сюда, капитан Киркоп, – сказал последний. – И не браните человека за чрезмерную осторожность; у меня нет намерения оскорбить вас. Я желаю только убедиться, что дело обстоит именно так, как вы говорите; это моя обязанность, сэр, и вы сами поступили бы точно так же при подобных обстоятельствах. Я не всегда был капитаном корабля; я был одно время банкиром, а это дело учит осторожности, могу вас уверить. Приходится держать ухо востро!

Сказав это, он с сухой, деловой любезностью достал бутылку джина.

Капитаны чокнулись; бумаги были просмотрены; рассказ о Топелиусе и торге был внимательно выслушан и скрепил их знакомство. Когда подозрения Трента были таким образом устранены, он впал в глубокую задумчивость, в течение которой сидел точно в летаргии, уставившись на стол и барабаня по нему пальцем.

– Еще что-нибудь? – сказал Уикс.

– Что это за место, там, внутри? – спросил Трент внезапно, как будто Уикс тронул его за пружину.

– Довольно хорошая лагуна, а больше ничего, – ответил Уикс.

– Я хочу зайти туда, – сказал Трент. – Я заново оснастился в Китае, но работа сделана плохо, и я боюсь за свои снасти. Мы можем переснаститься в один день. Ведь ваша команда, смею думать, не откажется помочь нам.

– Ну, разумеется! – сказал Уикс.

– Стало быть, так и сделаем, – заключил Трент. – Береженого и Бог бережет.

Они вернулись на палубу; Уикс сообщил о решении товарищам; фор-марсель снова наполнился, и бриг быстро вошел в лагуну, буксируя за собою вельбот, и бросил якорь у Мидль-Брукс-Айленда в восемь часов. Потерпевшие крушение поднялись на корабль, позавтракали, багаж втащили на палубу и сложили на шкафуте; затем все принялись за оснастку. Работа продолжалась весь день, и обе команды соперничали, показывая свою силу. Обед был подан на палубе, офицеры угощались на корме, матросы на носу. Трент был, по-видимому, в отличном настроении, угостил всех матросов грогом, откупорил бутылку капского вина после обеда и занимал гостей подробностями своей финансовой деятельности в Кардифе. Он провел на море сорок лет, пять раз терпел кораблекрушение, был девять месяцев в плену у одного раджи, служил под огнем на китайских реках; но единственная вещь, которую он считал достойной рассказа, которой гордился или которая, по его мнению, могла заинтересовать посторонних, была его деятельность в качестве ростовщика в предместье приморского города.

Послеобеденная работа жестоко отозвалась на команде «Почтенной Поселянки». Уже истощенные бессонной ночью и возбуждением, они работали единственно на нервах, и когда Трент наконец остался доволен своей оснасткой, нетерпеливо ожидали приказа к отплытию. Но капитан, по-видимому, не торопился. Он медленно расхаживал взад и вперед, как человек, погруженный в думы. Вдруг он обратился к Уиксу.

– Вы ведь, кажется, составляете нечто вроде компании, не правда ли, капитан Киркоп? – спросил он.

– Да, мы все пайщики, – ответил У икс.

– В таком случае вы ничего не будете иметь против, если я приглашу всех вас на чашку чая в каюту? – спросил Трент.