Тайна Кутузовского проспекта

– Погасите, – сказал Костенко. – Пальцы будут болеть…

– Что? Ах да, спасибо… Вы меня ошеломили, – товарищ Костенко… Эта встреча… Смерть… Я в полнейшей растерянности… Столько лет прошло, отвык от всего этого…

– Со времени нашей последней встречи прошло двенадцать дней, мистер…

– Вы что-то путаете… Я же помню, когда мы встречались… Это восемьдесят первый год… Вскоре после трагедии с Зоечкой…

– Вы же тогда отрицали свое знакомство с Федоровой… Почему теперь – «Зоечка»?

– Она для всего советского народа была и останется «Зоечкой», ее свято хранят в памяти…

– Не паясничайте… А то зачитаю показания, которые дал на вас Борис Иванович Буряца… Помните такого?

– Что-то слыхал, – ответил Дэйвид; в глазах его наконец появился ужас, пульсирующе расширявший зрачки.

– Ну-ну… Значит, вы меня – с тех пор, как нам довелось беседовать на Петровке, – не видели?

– Откуда, товарищ Костенко?!

– Подумайте еще раз… Вы могли меня видеть совершенно случайно, кто-то сказал на улице, вот, мол, мусор, который знает про дело «Зоечки» то, чего не знаем мы… Такого не могло быть?

– Вы как-то странно ставите вопрос…

– Разве это преступно – увидеть человека на улице?

– Я многих видал на улицах! Знаете Ирочку? Из Моссовета?

– Не юродствуйте… Мне трудно говорить с вами, Давыдов… Случилась беда, понимаете? Убили того человека, которого пытал Эмиль…

– Какой Эмиль? – Дэйвид втянул голову в плечи. – О чем вы?

– О Хренкове-Айзенберге… А теперь можете идти в город… Но имейте в виду: вы больше не нужны автору манускриптов о Зое Федоровой и структуре нашей мафии… У него на руках заграничный паспорт… Он уезжает… Ясно? Есть человеческое понятие – «не нужен»… Номер в отеле не нужен… Костюм… Контракт… Бриллиантовый кулон не нужен… А есть – волчье… Так вот, волчье «не нужен» означает лишь одно: смерть…

– Так не выпускайте его! – взмолился Дэйвид.

– На каком основании? Он едет к жене… Воссоединяется, так сказать… Да, вы идите, идите, я не держу вас… Вас люди ждут… Они ведь должны вас отвезти к нему? С третьего этажа прыгать высоко, да и не там вас кончат, а за городом, вы, возможно, знаете адрес, там и проткнут шилом…

– Погодите, пожалуйста, товарищ Костенко! Только не торопите меня! Я ничего не понимаю, мне нужно собраться, – Дэйвид снова закурил, поднял рюмку, расплескал водку – рука тряслась неуправляемо, да он и не скрывал этого, ужас был в глазах, ставших черными, оттого что зрачки расширились так, словно бы взрывались изнутри. – У вас ко мне, лично ко мне, есть претензии?

– Нет.

– Так чего же вы от меня хотите?

– Ничего.

– А зачем вы меня здесь встретили?! Зачем весь этот ужасный разговор? Я больной человек, у меня страшное давление… Почечное… Что мне теперь делать?

– Не знаю. Берите свой паспорт и отправляйтесь к вашим людям…

– Зачем вы меня пугали шилом?! Это ведь не шутка? Нет?

Костенко поднялся, достал из кармана фотографии, бросил их на стол:

– Это еще не все, Давыдов… Поглядите для начала эти, поймете, что я не пугал…

И неторопливо пошел из бара.

Дэйвид подвинул фотографии, стремительно просмотрел их: Сорокин во время пробежки, возле кратовской дачи, у телефона-автомата, рядом с «Волгой», на скамейке бульварного кольца – рядом с Никодимовой: она смотрит в сторону, он читает газету; стремительно перебрал нумерованные фото из уголовных дел: убитый Мишаня Ястреб, тело Людки на асфальте, укрытый простыней труп Бориса Буряцы, Зоя Федорова с простреленной головой…

– Погодите, – услыхал Костенко крик Дэйвида. – Подождите же! Скажите, что мне делать?!

Костенко неторопливо обернулся, мгновение смотрел на Дэйвида задумчиво, лицо свела гримаса боли, потом как-то досадливо махнул рукой:

– Верните фотографии… Если станете говорить правду, поможете себе… И нам… Разговор будет без протокола…

– А диктофон?!

– У нас это не доказательство.

– Так у нас доказательство!

– Вы меня не интересуете, Давыдов… Решайте свои вопросы в Штатах. Меня интересует только один человек, тот, которого вы продавали своим издателям как «Айзенберга»… Готовы к разговору?

– Только не надо таких вербальных нот в голосе, товарищ Костенко.

– Понятие «вербальная нота» к «вербовке» отношения не имеет. Если уж вас и решат вербовать, то это будет ЧК или ГРУ, мне вы за кордоном не нужны… Да и здесь, повторяю, тоже… Вы мне просто-напросто нужны живым… На те дни, пока вы здесь… Контракт Сорокину привезли?

– Кому?! Не клейте мне лишних! Я не знаю никакого Сорокина! Я привез контракт Айзенбергу! Да, да, тому, который бегает по улицам в спортивном костюме… И парится у себя на даче… Там же принимает душ Шарко и массажи…