Тайна леди Одли

– Почему бы ему не быть сумасшедшим? – сделала она вывод. – Люди бывают душевнобольными в течение многих лет, прежде чем обнаруживается их ненормальность. Они знают, что безумны, и знают, как держать это в тайне, и хранят свой секрет до самой смерти. Иногда их охватывает приступ, и в недобрый час они выдают себя. Возможно, совершают преступление. Накатывает ужасное искушение: нож в руке, ничего не подозревающая жертва рядом. Они могут усмирить беспокойного демона и уйти, и умереть, не запятнав себя насилием; но могут и поддаться соблазну – страшному, страстному, жаждущему желанию насилия и ужаса. Иногда они уступают, и тогда все кончено для них.

Леди Одли повысила голос, рассуждая на эту ужасную тему. Истерическое возбуждение, от которого она только что успокоилась, оставило на ней свой отпечаток, но она контролировала себя, и ее голос постепенно успокоился, когда она продолжила.

– Роберт Одли безумен, – решительно промолвила она. – Какой один из главных признаков безумия, ужасный знак умственного отклонения? Разум становится неподвижен, рассудок коснеет, плавное течение мысли прерывается, мыслительная способность мозга распадается. Как неподвижные воды болота гниют по причине их застойности, так и разум становится мутным и испорченным от недостатка действия; бесконечное размышление на одну тему превращается в мономанию. Роберт Одли – маньяк. Исчезновение его друга, Джорджа Толбойса, повергло его в горе и озадачило. Он так долго думал только об этом, что потерял способность рассуждать о чем-нибудь еще. Эта единственная идея, постоянно занимающая его мысли, исказилась перед его мысленным взором. Повторяйте самое простое слово в английском языке двадцать раз подряд, и перед двадцатым разом вы начнете сомневаться, действительно ли то слово, что вы повторяете, является тем самым, что вы имели в виду. Роберт Одли так долго думал об исчезновении своего друга, пока эта мысль не совершила свое фатальное воздействие. Он смотрит на обычный факт больным взглядом, он превращает его в мрачный ужас, вызванный своей собственной мономанией, если вы не хотите, чтобы я стала такой же сумасшедшей, как и он, вы не должны позволять мне увидеть его снова. Он заявил сегодня вечером, что Джордж Толбойс был убит здесь, и что он вырвет с корнем каждое дерево в саду и разнесет дом по кирпичику в поисках…

Госпожа остановилась. Слова замерли на ее устах. Она истощила ту странную энергию, с которой говорила. Она превратилась из легкомысленной ребячливой красавицы в женщину, достаточно сильную, чтобы отстаивать свою точку зрения и защитить себя.

– Снести этот дом! – воскликнул баронет. – Джордж Толбойс убит в Одли-Корте! Неужели Роберт сказал это, Люси?

– Что-то подобное, и это меня очень испугало.

– Тогда он, должно быть, сумасшедший, – мрачно промолвил сэр Майкл. – Меня просто озадачило то, что ты рассказала мне. Он действительно сказал это, или ты неправильно его поняла?

– Не… не думаю, – нерешительно промолвила госпожа. – Вы видели, как я была напугана, когда вошла. Я не была бы так расстроена, если бы он не сказал что-нибудь ужасное.

Леди Одли воспользовалась самым сильным аргументом в свою пользу.

– Конечно, моя девочка, конечно, – ответил баронет. – Откуда в бедной голове мальчика появилась такая ужасная идея? Этот мистер Толбойс – мы его совсем не знаем – убит в Одли-Корт! Я сегодня же вечером отправлюсь к Роберту в Маунт-Стэннинг. Я знаю его с детства, и не могу в нем обмануться. Если действительно что-то не так, он не сможет скрыть это от меня.

Госпожа пожала плечами.

– Обычно незнакомый человек первым замечает психические отклонения, – заметила она.

Эти умные слова странно прозвучали в устах госпожи, но в ее новоприобретенной мудрости была какая-то странная значительность, удивившая ее мужа.

– Но вы не должны идти в Маунт-Стэннинг, мой любимый, – нежно произнесла она. – Не забывайте, вам даны строгие указания оставаться дома, пока не станет теплее и солнце не согреет эту суровую покрытую льдом землю.

Сэр Майкл Одли откинулся в своем широком кресле с покорным вздохом.

– Правда, Люси, – согласился он, – мы должны повиноваться мистеру Доусону. Полагаю, Роберт навестит меня завтра.

– Да, дорогой. Я думаю, он зайдет.

– Тогда подождем до завтра, моя любимая. Не могу поверить, что с бедным мальчиком действительно что-то случилось, просто не могу, Люси.

– Тогда как вы объясните его странное заблуждение насчет этого мистера Толбойса? – спросила госпожа.

Сэр Майкл покачал головой.

– Не знаю, Люси, не знаю, – ответил он. – Всегда так трудно поверить, что любое из бедствий, постоянно происходящих с другими людьми, когда-нибудь случится и с нами. Я не могу поверить, что мой племянник повредился в рассудке, не могу поверить. Я… я заставлю его остановиться здесь, Люси, и понаблюдаю за ним. Повторяю, любовь моя: если что-то не так, я обязательно выясню это. Я не могу ошибиться в молодом человеке, который всегда был мне вместо сына. Но, дорогая, почему тебя так напугала болтовня Роберта? Она не могла затронуть тебя.

Госпожа жалобно вздохнула.