Тайна масонской ложи

— Именно так, Хоакин, но тут кроется и кое-что еще. Вместе с жаждой мести в тебя вселяется зло, которое полностью тобой овладевает. Ты становишься для него формой — и главным смыслом — его существования. Зло появилось в этом мире в результате неповиновения воле Господа — как месть за изгнание из рая. Именно так об этом говорится в Святом Писании. Мне кажется, что если зло и обладает какой-то вещественной формой, то это именно тот человек, которого охватывают подобные чувства. Зло — вот главный виновник ужасной энергии, о которой я говорила. Эта энергия захватывает человека и подавляет его волю.

Мария Эмилия посмотрела на Хоакина, и взгляд у нее был печальным и выразительным.

— Именно это со мной тогда и происходило. Я потеряла контроль над собой. Зло затмило мой рассудок, и я не могла найти в своем сердце ни одного возвышенного чувства, потому что зло не позволяло мне этого сделать.

— То есть ты хочешь сказать, что все эти преступления были совершены людьми, в которых вселился дьявол? И ты тем самым пытаешься в какой-то степени оправдать их зверства?

— Ты лишь отчасти понял то, о чем я говорила. — Она взяла его руки и приложила их к своим щекам, словно это могло помочь Хоакину понять ее. — Нам уже известна главная причина, по которой совершались эти убийства, — месть. Масоны убивали тех, кого считали виновными в уничтожении их общества. И доказательством извращенности их сознания и подчинения его дьяволу являлось то, что они использовали различные сатанинские символы. Но это уже в прошлом. Теперь же наша проблема заключается в том, что мы не знаем, кто стоит за двумя последними преступлениями — или, лучше сказать, у кого могло возникнуть настолько сильное желание отомстить, что он решился на подобные преступления.

— Ну, тогда мое предположение о существовании второй группы масонов является вполне разумным.

— Ты, возможно, подумаешь, что я сошла с ума, но мне кажется, что масоны тут ни при чем. Я только что догадалась, кто мог совершить эти два преступления, и, поверь мне, я очень хотела бы, чтобы мое предположение оказалось ошибочным… — Мария Эмилия обняла Хоакина, как будто остро нуждалась в его поддержке и защите.

— И кто же это?

— Беатрис… — Она испуганно посмотрела на Хоакина, как будто сама ужаснулась этому предположению.

— Мне кажется, что ты себя не совсем хорошо чувствуешь. Видимо, на тебя очень сильно повлияло то, что ты сегодня увидела… — Он нежно погладил ее по щеке.

— Нет, это не так. Несмотря на весь этот ужас, я себя вполне нормально чувствую. А ты подумай сам. Разве не ты мне только что сказал, что месть — это злонамеренная реакция на причиненную боль? — Она немного помолчала. — Несчастья, которые пережила Беатрис за свою короткую жизнь, были настолько ужасными, что вполне могли таким образом трансформировать ее сознание. Помнишь, как она отреагировала на смерть своего мужа? Она не только не горевала, а едва ли не радовалась. Тебе никогда не приходило в голову, что она могла быть причастной к его смерти? А у меня были такие подозрения, но я по понятным причинам их скрыла. Ну что, тебе мое предположение все еще кажется неправдоподобным?

— Может, ты и права. Трагическая гибель ее родителей вполне могла негативно отразиться на ее рассудке.

— В одиннадцать лет стать свидетельницей смерти своих родителей!

— То же самое произошло и с Браулио… — задумчиво сказал Хоакин.

— С моим Браулио… — На глазах у Марии Эмилии выступили слезы. — А еще Беатрис потеряла ребенка… Что может быть более тяжким в этой жизни, Хоакин?

— Я согласен, что ее жизнь была трагической, но чтобы она из-за этого превратилась в убийцу…

— А разве не отец Парехас написал донос на ее отца?

— Да, об этом мы уже говорили.

— И разве не иезуит Кастро присутствовал при аресте ее отца?

— Да, присутствовал, но арестованный нами масон уже признался в убийстве Кастро.

— А кресты святого Варфоломея? Именно Беатрис объяснила мне их смысл.

— Это еще ни о чем не говорит, Мария. Ты ведь растолковала мне различные символы, связанные с другими убийствами, и твои предположения относительно значения этих символов впоследствии подтвердились, однако из этого не следует, что это ты совершила те преступления.

— Ты помнишь, как умерла ее мать?

— Насколько я знаю, случайно. Она бросилась на одного из альгвасилов, и он, сам того не желая, пронзил ее клинком, угодившим ей прямо в сердце.

— А тебе не приходит в голову, что и графиня де Вальмохада тоже погибла от укола кинжалом в сердце? Да и на теле капеллана Парехаса самая большая рана — над сердцем.

— Да, это верно. Но хотя тут довольно много совпадений, мне трудно поверить, что это правда.

— А представь, насколько трудно в это поверить мне, если я считаю себя не только ее подругой, но и ее второй матерью.

До резиденции графа и графини де Бенавенте оставалось уже меньше сотни метров, и Хоакин с Марией Эмилией стали напряженно размышлять над тем, как бы им поделикатнее сообщить Фаустине и Франсиско о трагедии, которая произошла с их капелланом.