Тайна мастера

Через минуту Штайнер вошел в кабинет своего начальника. Хюбнер изучал какие то служебные документы. Отложив их в сторону, он в свойственной ему манере растягивать слова произнес:

— То, что я тебе сейчас скажу, должно остаться строго между нами.

— Разумеется, Гельмут.

— Пристальное внимание Гейдриха и его доверенных людей к твоей персоне меня беспокоит, и в этой связи я кое-что о нем выяснил и полагаю, что его краткая характеристика развеет все иллюзии относительно этого коварного человека и ты сделаешь для себя соответствующие выводы.

Хюбнер достал из сейфа лист бумаги и, пробежав глазами по тексту, стал комментировать:

— Рейнхард Тристан Ойген Гейдрих родился 7 мая 1904 года в городе Хале…

В течение пары минут он перечислил все его сильные стороны и вскоре замолчал, давая Генриху Штайнеру время на осмысление. Закурив сигару, он в упор уставился на собеседника, ожидая ответной реакции. Генрих не заставил себя долго ждать и высказал свое мнение:

— Одиозная фигура Гейдриха требует к нему повышенного внимания, потому что обычная логика к нему не вяжется. От него в любую минуту можно ожидать сюрприза, в последующем не догадываясь, по какому сценарию будут развиваться дальнейшие события. А это заставляет его противников не расслабляться и быть всегда начеку. Он всех их держит в напряжении.

— А ты его считаешь своим противником? — неожиданно спросил Хюбнер.

— Думаю, такое слово неуместно по отношению ко мне, скорее, я отношу себя к его оппонентам, а его противником я не хочу быть и никому не рекомендую. Он мне показался умным, смелым и настойчивым в достижении своей цели, чем заслуживает мое уважение к нему. Считаю необходимым стать в ряды его сподвижников, нежели противников.

— М-да! — проронил Хюбнер. — Твое мнение ценно для меня хотя бы потому, что в нем присутствует логика, и тем не менее я знаю авторитетного человека, который с твоими рассуждениями не согласится. В его понимании Гейдрих — амбициозный мальчишка, лишенный здравого смысла и жизненного опыта. Карьеру на крови, что пытается он сделать, у него вряд ли получится. Думаю, Гейдрих плохо закончит.

— Я не согласен с мнением адмирала Канариса лишь по одной веской причине: люди, достигшие таких должностных высот, как Гейдрих и Канарис, просто вынуждены использовать грязные методы работы, основанные в принципе своем именно на крови, иначе они быстро потеряют свое влияние и их крушение будет неизбежно. Только насилие, замешанное на крови, способно держать в страхе противников, но и своих сподвижников оно может удержать от удара в спину.

— Я вижу, Генрих, ты не так прост, как раньше я думал о тебе, и сразу уловил, чье мнение я озвучил.

— Это нетрудно понять, зная твои дружеские взаимоотношения с адмиралом Канарисом.

— Да, только доверяя тебе и в твоем присутствии я позволял себе лишний раз высказывать негативное мнение о противостоянии двух секретных служб, возглавляемыми этими людьми в прошлом из одного ведомства, и этот факт меня очень беспокоит. Рассчитываю, что их общие усилия все же будут направлены в одно русло.

— Ты прав, Гельмут, и все-таки кое-что я вижу здесь несколько по-другому. Правильнее я бы сказал, что их противоборство можно рассматривать как скачку с препятствиями в одном направлении, но каждый из них делает это по-своему, чтобы доказать оппоненту, что собственное дело он сделает гораздо лучше. Их взаимоотношения больше похожи на обычное соревнование, а не направлены друг против друга.

— Любишь ты все упрощать, — недовольно сказал Хюбнер.

— Это Гитлер все упрощает, а я анализирую, — задумчиво ответил Генрих Штайнер.

* * *

Генрих любил днем по выходным прогуливаться по улицам Берлина. Как-то прогуливаясь, он забрел на окраину и наткнулся на частный ресторан. Уютный и почти пустой зал ему понравился и, устроившись в глубине за отдельным столиком, он заказал кое-что из меню и решил пообедать. Когда стол уже был накрыт, он увидел приближающуюся к нему девушку с удивительно знакомыми чертами лица. Штайнер узнал бы ее из тысячи. Та, которая его когда-то очень ловко переиграла, теперь стояла рядом и улыбалась своей милой и очаровательной улыбкой.

— Здравствуй, Генрих! — произнесла она.

Несколько опешив от такой неожиданной встречи, а потом овладев собой, Штайнер взволнованно спросил:

— Как теперь тебя называть, фрейлин?

— Меня зовут фрау Матильда фон Райнер.

— Когда — то я тебя знал как Матильду Левандовскую.

— Увы, изменились обстоятельства.

— Догадываюсь. Ты вышла замуж?

— Я замужем за любимым человеком. Из России именно он помог мне выехать.

— Надеюсь, ты не забыла Ливенск?

— В Ливенске я была по-настоящему счастлива именно в тот вечер, когда мы сидели за столом у моей тетушки и много говорили обо всем.

Генрих уловил ее улыбку и понял, что она лукавила.

— Теперь я не могу понять, как ты здесь оказалась? — осведомился он.

— Сожалею, что у меня сейчас мало времени и я не смогу многого тебе рассказать, но ты должен знать главное: другом я тебя считаю по-прежнему и поэтому здесь.

— Поверь, я рад этому, — ответил Генрих, делая смущенный вид.