Тайна Нотингер

С рассветом отправились дальше, пуская лошадей в галоп чаще, чем это делали вчера. К вечеру на горизонте показался край эльфийского леса, мы подумали, что нам удалось пройти пустошь спокойно, но не тут-то было. Когда до эльфийской границы осталось совсем немного, на нас напали. Большая стая монстров, похожих на лысых и тощих волков, появилась неожиданно, они словно ждали нас здесь, прячась в специально выкопанных для этого ямах. Монстры оказались быстрыми и живучими, чтобы убить одного, требовалось не меньше трёх стрел вбить в его плотное, худое тело. Вскоре нам пришлось спешиться, лошади пытались сбежать и стрелять с седла, стало невозможно. Эрид и Рабор сразу взялись за мечи и встали по центру нашего маленького отряда.

— Не дайте нас окружить! — крикнул Эрид, обращаясь к нам, троим, мне, Сирине и Мирайе. У нас пока в руках были луки, и стрелы ещё не закончились. Мир для меня уже давно потерял краски, пустошь, и без того не имеющая ярких цветов, стала совсем серой. Единственный цвет, который я сейчас видел, кроме чёрного и белого, был фиолетовым. Этим цветом светились мои руки и стрелы, маленькими молниями бьющие в тела монстров. Выпустив в монстров последние две стрелы, я тоже отбросил лук и достал мечи.

Спустя несколько ударов сердца монстры добежали до нас, и началась мясорубка. Я бил, колол и снова бил мечами по телам уродливых волков. Перепрыгивая через их трупы, падал на колени и вбивал лезвия мечей в животы волков, пролетающих в прыжке над моей головой. Закричав от ярости, я рывком поднялся на ноги с занесённым для удара мечом и остановился. Рубить больше было некого, место нашей маленькой битвы было завалено разрубленными телами волков. Местами тела лежали кучами и из-под одной из таких куч, торчали человеческие ноги. Осмотревшись, не увидел среди покрытых кровью людей — Эрида, стало быть, под телами волков сейчас лежал он. Помочь мне вытащить его, было некому, Мирайя тяжело дыша, стояла на коленях, опираясь на окровавленный меч. Сирина стояла на четвереньках, опустив голову, а Рабор лежал на спине, раскинув руки и ноги в стороны, и громко матерился. Он проклинал нас за то, что мы уговорили его пойти с нами и себя, за то, что согласился.

— Только не это, Эрид ты не можешь погибнуть вот так, от зубов каких-то лысых волков! — кричал я, отбрасывая волчьи туши в сторону и освобождая от них Эрида.

— Ох, — услышал я его голос и приподнял ему голову. Он был жив, но понять ранен он или нет, было невозможно, относительно чистыми от крови у него остались только сапоги.

— Эрид, ты ранен? Болит что-нибудь? — я стал ощупывать его в поиске ран.

— А, кто ж его знает, ранен я или нет, болит всё. Помоги встать, у меня что-то сил для этого не осталось.

Я поднял его на ноги и придержал, чтобы не упал. С другой стороны, заваленной телами волков площадки, всё ещё опираясь на меч, поднялась на ноги Мирайя. Рабор опять подал голос, только теперь он уже не ругался, а пел. Единственной кто остался в том же положении, была Сирина.

— Сирина! — крикнул я и, сделав шаг, остановился, увидев её глаза. Они светились фиолетовым цветом, точно так же, как мои в момент опасности или ярости.

— Да, нормально всё с ней, — послышался голос Рабора, — они у неё ещё в самом начале светиться стали. Ей, красавица, хватит себя хоронить, Кирит вон уже давно с такими глазами ходит и хоть бы что, — он поднялся на локте и стёр с лица волчью кровь. — И вообще, я есть хочу!

Продвинувшись ещё дальше к границе эльфийской территории, подальше от места сражения остановились на ночлег. Отмывались от крови по очереди, истратив на это почти всю воду, что у нас была. Сирина с момента нападения на нас монстров, не сказала ни слова, а на все вопросы отвечала кивком. Её глаза уже давно стали прежними и не светились, но, несмотря на это, она старалась не смотреть на нас. В сражении никто из нас серьёзно не пострадал, мелкие царапины, ушибы и порванная одежда — это всё, что мы получили.

— И как долго нам тут сидеть? — спросил Рабор, посмотрев на меня.

— Понятия не имею, еды у нас осталось на пять дней, а дорога назад займёт два дня. Посидим тут ещё пару дней и после домой.

— На рассвете, — выдавила Сирина из себя первое слово за весь вечер.

— Что на рассвете? — не понял я.

— Придут к нам на рассвете, за нами уже давно наблюдают.

— Это хорошо, не люблю ждать, — Рабор встал и подложил в костёр ещё дров.

— А если не придут? — спросил Эрид.

— Подойдём ближе, — Сирина посмотрела в сторону леса и вздохнула. Она сейчас находилась недалеко от дома, но попасть туда, не могла. Она стала изгоем, эльфийкой непохожей на них.

Какое-то время около костра было тихо, а потом мы услышали, как Рабор поёт. Я не замечал у него тяги к песням, когда мы бродили по паучьему каньону, но как оказалось, он любил петь и делал это хорошо. Когда он замолчал, петь начала Мирайя, а чуть позже к ней присоединился Эрид. Их песня была грустной, о войне, о потере близких им людей и вере в хорошее, которое обязательно наступит.

— Сирина, теперь твоя очередь, — заявил Рабор.

— Почему моя, пусть Кирит поёт.

— Ему нельзя.