Тайна оберега

– Древняя вещь, – поджав губы, хмыкнула она. – И странная… Обычно бывают или «солнечные» обереги, или «луннницы¹¹», а здесь они объединены. Наверняка по наследству передавалась вещица… И не один век.

– Ага, – закивала Марфа. – Девчонка говорит, будто матушка велела беречь его и только суженному разрешила отдать. А ещё про какой-то ключ сказывала. Только ключа у неё не было.

– Суженному… – задумалась знахарка. – Ключ? Может, мать говорила, подразумевая ключ к сердцу? – предположила Пелагея. – Наверняка в словах смысл потаённый заложен был, а дитё всё буквально поняла. А может, баба просто ключницей у кого-то служила, а в голове у девчонки всё перемешалось, вот и помнит про ключи.

Дед с бабкой переглянулись:

– И то верно, – воскликнула Марфа. – Тогда сходится всё. И девка эта не простая холопка, а дочь ключницы на боярском дворе.

– А во всей округе кроме князя Засекина других бояр нет, – поддержал Дорофей. – Точно! У ключницы Варвары, слышал, дочка имеется такого же возраста. Как звать, правда, не помню. Марфа, ты не знаешь?

Женщина пожала плечами:

– Да мне особого интереса не было. На крестины меня не приглашали, – обижено поджала она губы. – Вот к куме в соседнюю деревню наведаюсь, там и выведаю. У Петровны сестра в домашних холопках у князя живёт. Всех знает.

– Эх, зря княжич девчонку с собой не взял. К обеду, глядишь, уже бы и дома была, – посетовал старик.

Дверь вновь отворилась, и в дом ввалилась дородная баба.

– А вот и Петровна! Легка на помине, – хихикнул старик.

Даже не поздоровавшись, гостья с порога бросилась к кадушке с водой и, подхватив ковш, принялась жадно пить. Напившись, женщина осела на лавку и, приложив пухлую ладонь к огромной груди, еле отдышавшись, промолвила:

– Ох, умаялась я, пока до вас добралась. Жарища-то какая стоит.

– Слушай, Петровна, а как дочку у ключницы Засекиных кличут? Не Таяной? – спросила Марфа.

Баба вытаращила глаза:

– Ну Таяной, – выдохнула она и неожиданно заревела. – Да какая теперь разница… Нет больше никого. Ни князя, ни ключницы, ни сестрицы моей!

– Как нет?! – хором воскликнули дед с бабкой.

– А вот та-а-ак! – завыла в голос женщина.

Глава 4

Накатанная дорога петляла сквозь вековой лес, карабкалась на невысокие живописные холмы, неторопливо сбегала в тенистый прохладный лог, деревянным мостом перекинулась над чистейшими струями Ваузы и, наконец, вывела на цветущий луг, радующий глаз нескончаемым буйством красок. Всадники огляделись, и Прохор Алексеевич, улыбнувшись, проговорил:

– Вот и вотчина князя…

Далее за лугом томными волнами перекатывались колосящиеся поля, а на горизонте явственно различались крайние избы городища. Хлепень находился в стороне от центральных дорог, а потому избежал участи многих поселений, стоящих на пути захватчиков. А от воровских шаек жителей тщательно охраняла крепостная стена да дружина княжеская численностью около пятидесяти человек.

Древний род Засекиных вёл родословную от самого Мономаха. Ходили слухи, будто далёкие предки князя ещё в конце VIII века ходили в набег на византийский город Сурож¹² под предводительством полководца Бравлина и привезли оттуда богатства несметные. А ещё поговаривали, будто дед Алексея Григорьевича нашёл клад Кудеяра¹³ и будто на него и отстроил новые хоромы на каменном фундаменте. Правда, сам фундамент был старый, оставшийся ещё с IX века, но рассказы о сокровищах, спрятанных в той древней кладовой, ходили давно, да только никто не видел их своими глазами, а потому княжеское богатство стало расхожей легендой, большее похожей на красивую сказку.

Сомнение в наличии несметных сокровищ у Засекиных вызывало ещё и упорное нежелание Алексея Григорьевича перебираться в Москву. Многие бояре всеми правдами и неправдами стремились оказаться поближе к царскому трону, а Засекин почему-то не тяготел душой к Златоглавой. И люди предполагали: раз князь в основном заботится приумножением дохода родового поместья, значит, не так он и богат. Хотя, может, наоборот, хозяин не хотел оставлять без присмотра драгоценную казну? – гадали жители, но скорее всего, Алексей Григорьевич просто был умнее других и понимал, насколько разорительна жизнь в столице и насколько дворцовые интриги её укорачивают, а потому и не спешил пополнять ряды бояр, толкущихся в царских хоромах.

Увидев цель похода, отряд оживился, и всадники, пришпорив коней, поспешили к городу. Но Гром, бежавший рядом с княжичем, неожиданно остановился, вдохнул носом воздух и протяжно завыл. Когда же дружинники подъехали чуть ближе, лошади тоже недовольно зафыркали и сбавили шаг. Вглядываясь в очертания возвышающейся над крепостью колокольни, Долматов нахмурился.

– Что-то не так, княже. Слишком тихо. На лугах животины не видно…– кивнул он в сторону горизонта. – Не пасётся никто. А над домами вороны кружат. Чую, не к добру, – покачал дядька головой.

Евсей насторожено взглянул на товарища и прибавил ходу. Неожиданно ветер принёс запах гари и сладковатую тошнотворную вонь. Дружинники тревожно переглянулись, дух был хорошо знакомым, а потому тревожным.