Тайна пациента

Внизу Ханна Коди ставит перед Саймоном тарелку горячей овсянки грубого помола. Ей нехорошо. Возможно, не следовало относить детективу фотографии, где Том целуется с Арвен. Саймон не знает, и она слишком испугана, чтобы ему сказать. Но Том сделал, что сделал, – в этом нет ее вины.

– Как думаешь, что будет с Томом? – спрашивает она.

Саймон откладывает газету и зачерпывает ложкой кашу.

– Бог знает, – отвечает он, не поднимая взгляда. – Как вкусно.

Он отправляет кашу в рот.

– Тебе совсем все равно? – шипит Ханна.

Он поднимает взгляд и откидывается на спинку стула. Медленно проглатывает еду, и внезапно его лицо становится жестким. Ханна сжимается, внезапно испугавшись собственного мужа. Идет к раковине и поворачивается к нему спиной. Она начинает мыть кастрюлю.

– Что, если он не виноват? – тихо говорит она.

– А если виноват?

Она закрывает глаза и просто стоит, пытаясь не заплакать, представляя Лили в тюрьме. Что она сделала с подругой? Что будет с Фиби и Мэттью?

* * *

Том сидит в своей камере в полицейском участке, уронив лицо в ладони. Теперь его единственная надежда – Диана. Она сказала, если его осудят, то вряд ли выпустят под залог. Есть риск бегства, а характер преступления ужасен. Его продержат до суда, который может быть через месяцы или годы. Но, по ее мнению, у копов есть только косвенные улики. Никаких доказательств, что он как-то навредил Арвен Харпер.

Офицер, который приносил ему завтрак, сказал:

– История во всех новостях. Даже в национальных.

Он молится, чтобы его родители уберегли детей.

Он молится, чтобы адвокат Лили не выбрал враждебную ему тактику. Он надеется, она помнит собственные слова.

Том, что бы ты ни делал, что бы ни говорил, помни про детей. Делай все ради детей. Они такого не заслужили.

* * *

Мэттью сидит на кровати в гостевой комнате большого дома бабушки и дедушки в Лендс-Энд. Оба его родителя в тюрьме. Их дом осаждают журналисты. Он слышал разговор бабушки и дедушки. Они сказали, полиция забрала фотографии из комнаты Мэттью. А ведь он рассказал детективу о том, как сфотографировал тогда папу. Это все его вина. Потому что он знает: его отец никогда бы никому не навредил. Глаза мальчика наполняются слезами. Это из-за него папа за решеткой за убийство мамы Джо, и маму тоже почему-то забрали, возможно, за попытки защитить папу. Вина придавила его, словно чудовище. Но вдруг Мэттью озаряет идея.

У него по-прежнему есть фотоаппарат. А в фотоаппарате – то, что пока не получила полиция, поскольку он не успел распечатать снимки. Внезапно Мэттью понимает, что должен делать.

* * *

Пьяная женщина в соседней камере орала и рыдала всю ночь. Лили закрывает глаза и откидывает голову на холодную бетонную стену. Ей нужно принять душ, она не смогла заснуть. Наверное, тут ей и место. Она этого заслуживает.

Наверное, она убила Арвен Харпер.

Если задуматься, действительно, виновата во всем она.

Ей вспоминаются ужасные события на вечеринке прямо перед смертью Арвен.

Лили

Тогда

19 июня, воскресенье

День ее смерти.

Лили, Том, Фиби и Мэттью единой семьей идут по улице в конец тупика, к дому Коди. Но единения они совершенно не чувствуют.

Между Лили и ее мужем растет напряжение, и дети явно это понимают. Том несет упаковку пива и бутылку хорошего вина, Лили – приготовленный салат с моцареллой, томатами и базиликом. Когда они подходят к лесу в конце Оак-Энда, дует ветер, и деревья качаются, стонут и трещат, словно предупреждая всех оставаться дома. На другом берегу, над Олимпик-Маунтинс, собираются тяжелые облака. Грядет большой шторм. Лили бросает нервный взгляд на коттедж с припаркованным рядом синим «Фольксвагеном», раскрашенным снежинками.

– Что такое? – тихо спрашивает Том, когда они приближаются к дому Коди и дети убегают вперед.

– Ничего.

– Разумеется, что-то не так, Лили. Ты пытаешь меня молчанием с тех пор, как вернулась утром из церкви.

– А ты не ведешь себя странно и отстраненно с тех пор, как вернулся в пятницу домой посреди чертовой ночи?

В его глазах мелькает нерешительность, но потом на лице застывает знакомая Лили маска – он провел черту, и с ним будет непросто.

– Я вел себя совершенно нормально, а если у тебя претензии по поводу пятницы, у нас была целая суббота для их обсуждения.

– Нет. Утром я ушла в магазин, а потом повезла Мэттью на урок плавания, – и там мне пришлось смотреть на фотографии, где ты трахаешь на нашей яхте официантку. – Потом ты ушел и опять вернулся домой поздно.

– Ты сама решила не ходить на торжественный вечер ко мне в университет, тебя приглашали, – холодно парирует он.

– Том, у меня болела голова.