Тайна плачущего гроба

— Скажите, почему мистер Маркелз отказался перед смертью от своего первоначального намерения быть похороненным в том гробу, который он приобрел как раз для этой цели и который столько лет красовался у него в доме?

— К сожалению, до сих пор точно не известно, действительно ли Маркелз изменил в этом пункте свое завещание, — осторожно ответил Барни Сойер. — Когда состояние его здоровья ухудшилось, в общем-то ясно было, что он при смерти, — многие журналисты пытались взять у мистера Маркелза последнее интервью. Но стараниями мистера Брекмена никому так и не удалось к нему проникнуть.

Сойер прервался, чтобы выбить свою трубку и взять с заваленного бумагами письменного стола большую кофейную чашку.

— Вначале Брекмен был, что называется, верным слугой

Маркелза. Но после того как Грэди, внук старика, уехал, Брекмен стал всеми способами втираться к Маркелзу в доверие. И, должен сказать, в конце концов это ему удалось. Джонатан Маркелз стал относиться к своему управляющему чуть ли не как к сыну, наделил его почти неограниченными правами по управлению своими владениями… Кроме того, в последние годы своей жизни Маркелз страдал множеством болезней и почти не мог ходить, так что даже в мелочах зависел от Брекмена… Мне всегда казалось, что Джонатан Маркелз испытывал к Брекмену чрезвычайно противоречивые чувства. Это было что-то вроде любви, круто замешанной на ненависти. В те времена я снимал комнату у одной дамы, которая водила экскурсии по вилле Маркелза, и благодаря этому имел возможность составить себе представление о взаимоотношениях этих двоих…

Потом Сойер рассказал, как он несколько недель кружил вокруг виллы Маркелза, пока не дождался отъезда Брекмена. Тогда он проник в дом — журналист предпочел не уточнять, как ему это удалось, — и разыскал там старого Маркелза — совсем дряхлого, как будто ссохшегося, в инвалидной коляске… Несмотря на свое состояние, старик работал как одержимый. Он писал картину, которая должна была запечатлеть выставленный в большом зале гроб. Да-да, это удивительное полотно — произведение самого Джонатана Маркелза.

— Несколько минут я стоял у двери, наблюдая за его работой, — продолжал Барни Сойер. — Потом тихонько кашлянул, чтобы дать о себе знать, и Маркелз оглянулся на меня. Он был как будто испуган, но успокоился, узнав, что, кроме нас двоих, в доме никого нет. Тогда он нацарапал на клочке бумаги несколько слов, подъехал ко мне в своей коляске и протянул записку. И как раз в это мгновение из холла раздались шаги Брекмена. Маркелз вздрогнул и поспешил вновь вернуться к своей картине. Вошедший в комнату Брекмен не очень-то дружелюбно показал мне на дверь… Точнее, он просто-напросто выгнал меня взашей.

В записке, которую сунул мне Маркелз, были распоряжения Маркелза по поводу того, в какой из комнат его дома и на каком конкретно месте следует разместить гроб, картину и большое зеркало, — закончил журналист. — Я, конечно, немедленно опубликовал в своей газете последнюю волю старика. Через несколько дней он умер, и его пожелания были исполнены.

— Но все-таки мы так до сих пор и не знаем, почему Джонатана Маркелза не похоронили в его гробу, — констатировал Юпитер. — Для меня это тоже загадка, — признался Барни. Всю обратную дорогу Юпитер задумчиво теребил нижнюю губу — это всегда свидетельствовало о том, что он напряженно размышляет.

— Чтобы разгадать эту загадку, — сказал он наконец, — мы должны еще раз хорошенько заняться таинственным гробом. А главное — нужно приложить все усилия, чтобы познакомиться с мистером Грэди Маркелзом.

В ожидании начала десятичасовой экскурсии ребята задумчиво бродили по холлу. Проходя мимо большого зеркала, каждый из них останавливался перед ним — как это сделал Майкл во время своего первого посещения виллы Маркелза — и всматривался в отражение трех черепов на картине у себя за спиной.

Вдруг Юпитер резко повернулся к картине и стал пристально разглядывать ее.

— Что-то здесь не так, — заявил он. — Что-то мне в ней не нравится…

— Лично мне в ней много чего не нравится, — тут же отозвался Питер. — Это же ужас какой-то! Мистика и кошмары.

— Нет. Не то… Я имею в виду саму картину. Что-то в ней есть этакое, что меня настораживает, — гнул свое Юпитер.

Но прежде чем ребята успели обсудить этот спорный вопрос, большие напольные часы, стоящие в углу холла, пробили десять раз, и началась экскурсия. Экскурсовод нетерпеливо поманила к себе ребят, торопясь начать свой рассказ.