Тайна Пристройки 3

Но ей никто не ответил. Быстро осмотрев кухню, гостиную и спальню – а потом и гостевую спальню, она осталась довольна. «Метро» не было у гаража, но может он загнал ее внутрь из-за дождя. А может, поехал в ближайший паб, если и так, она все равно была довольна. В гостевой спальне она открыла дверцу гардероба, достала сумку: напрасно она встревожилась и уже сожалела, что отклонила предложение пойти в паб с остальными. Куча коробок для обуви слегка перекосилась, она их подровняла и с облегчением пообещала себе впредь быть более внимательной.

Она разогрела оставшееся со вчерашнего вечера куриное ризотто, но несколько кусков, которые успела проглотить, имели неприятный вкус. Какую кашу сама заварила! В такую ужасную историю попала! Она сидела в гостиной и слушала часовые новости, при этом узнала, что курс фунта на Токийской фондовой бирже слегка поднялся за прошедшие сутки. В отличие от ее настроения. Она включила телевизор и посмотрела первые два забега в Ньюбери, вообще не поняв какие из лошадей первыми пришли к финишу. И только когда третий забег скользнул по краю ее сознания, она услышала скрип тормозов «Метро». Он поцеловал ее легко в щеку и голос его был неожиданно трезв, когда он задал ей несколько вопросов о похоронах. Но она была уверена, что выпил он предостаточно, и ничуть не удивилась, когда он сказал, что хочет вздремнуть после обеда.

Однако Томасу Бауману некогда было спать, в голове его уже начал формироваться план действий. Комната с ксероксом на почте была пуста, и он сделал копию письма. Какое-то время он взирал на ряды почтовых фургонов, припаркованных за окном. Почтовые автомобили (он никогда не рассматривал их с этой стороны) были полностью анонимны: прохожие не интересовались личностью водителя, скрытого (и защищенного от прямых взглядов) в кабине красного таинственного фургона. Они могли перемещаться почти незаметно с одного места на другое без страха огрести штраф от полицейских на оживленных улицах Оксфорда.

В письме мужчина, причинивший столько горя Маргарет, просил ее о встрече без десяти час в понедельник у библиотеки на Саут-Парейд – и да! он, Том Бауман, тоже будет там. Вряд ли будет трудно нанять одну из этих машин, это он устроит. Более того, он часто ожидал Маргарет как раз на этой улице у библиотеки, где она брала книги, и хорошо помнил, что на перекрестке Саут-Парейд и Мидл-Вей была небольшая почта с почтовым ящиком на стене. Едва ли можно было найти более подходящее место…

Внезапно его поразила одна мысль: сколько времени пролежало в сумке это письмо? На нем не было даты, ничто не подсказывало, какой точно понедельник имелся в виду? Возможно, речь шла о прошедшем понедельнике? Он не мог быть уверенным вполне, но был убежден, что письмо пришло ей на работу, и было получено день или два назад. И он считал, что Маргарет поступит так, как хотел тот мужчина. Оба предположения Тома Баумана оказались правильны.

В понедельник, без десяти час, в боковое зеркало машины он увидел Маргарет, которая шла в его сторону, и откинулся на заднее сиденье, пока она не отошла на два-три метра. Минутой позже, точно у библиотеки, остановился «Маэстро». Водитель открыл левую дверцу, после чего быстро поехал вперед уже с Маргарет Бауман.

Когда «Маэстро» достиг перекрестка на Вудсток-Роуд, почтовый фургон отделяли от него три машины. С этого момента потянулась цепь событий, которые приведут к убийству – спланированному медленно и точно, и совершенному с ловкой жестокостью.

ТРЕТЬЯ ГЛАВА

Декабрь

Год завершен, – промолвил Бог, –Дошит его наряд.Я заключил червей в песок,

Устлал листвой края дорогИ погасил закат.

Томас Харди, «В канун Нового года»

Бульвар с трехполосным движением Сент-Джилс обозначали в трех или четырех местах массивные уличные таблички (белыми буквами на черном фоне), созданные в литейной мастерской близлежащей деревни Джерико. А так как Оксфорд считался центром образования, то и правописание названия улицы соответствовало требованиям кафедры английского языка. Но немногие из главных действующих лиц данной истории имели углубленные познания в области грамматики, так как они были теми людьми, которых, согласно принятой в Оксфорде и Кембридже терминологии, сразу – причем с полным основанием – можно было причислять к «черни», а не к «лордам».