Тайна профессора Бураго. Том 2

Строй норвежцев остался неподвижным. Витема снова оглядел сосредоточенные лица пленников.

— Эй вы! — Его голос, как стальной полосой, хлестнул тишину палубы. — Предпочитаете идти на корм рыбам?

Молчание было достаточно красноречивым ответом.

— Мейнеш!

— Да, капитан.

— Отбери нужных тебе людей. Через три часа все кроме шестерых должны быть за бортом.

— Да, капитан.

— А чтобы эти балбесы не думали, что я шучу, мы им сейчас покажем, как это делается… Дежурный взвод, в ружье!

Матросы разобрали винтовки. Вооруженный взвод построился. Витема приказал:

— Мейнеш!

— Да, капитан.

— Вон тот и тот, — Витема ткнул сигарой в сторону первых попавшихся норвежцев, — шаг вперед!

Норвежцы вышли из круга.

— Боцман, прикажи принести мешки с углем.

— Да, капитан.

Мейнеш пошел выполнять приказание.

Когда мешки с углем лежали на палубе, Витема сказал:

— Связать им руки! — Двое матросов выполнили его приказание. — Так. Теперь привяжите каждого одной ногой к мешку.

Норвежцы испуганно отпрянули, но в их спины уперлись штыки караула. Матросы накинули на ноги пленников веревки.

Среди норвежцев раздались крики возмущения. Они пытались прорвать оцепление. В освещенный круг ворвался Житков.

— Я не позволю! — крикнул он, бросаясь к матросам, связывавшим норвежцев.

— Мейнеш! — Больше Витема ничего не сказал, но боцман был уже рядом с Житковым и сгреб его в объятия.

— За борт их! — крикнул Витема. — Направьте свет так, чтобы всем было видно.

Норвежцы бросились на помощь товарищам. Их встретил град ударов прикладами. Грянул выстрел, другой, третий. Немцы подняли двух привязанных к мешкам пленников и перебросили через борт. Вопль ужаса вырвался из группы норвежцев. Один из них прыгнул на помощь тонувшим. Но выстрел из винтовки помешал ему подплыть к ним, и третье тело исчезло в волнах, озаряемых ярким светом прожектора.

Мертвая тишина наступила на палубе «Черного орла». Витема повернулся и медленно пошел к рубке. Мейнеш приступил к распределению норвежцев по кубрикам. Их гнали штыками, ударами прикладов.

Старый Глан исподлобья наблюдал за боцманом. Адмирал был последним, к кому подошел Мейнеш. Боцман сел около него на корточки и достал трубку.

— Можете погасить свет, — крикнул он матросам.

Яркий свет, заливавший шканцы, погас. Через несколько минут на палубе воцарилась тишина. Над головами двух стариков, молча сидевших рядом в темноте, поскрипывал такелаж.

— Ну что же, Ивар? — проговорил боцман. — Вот мы и встретились.

— Поди-ка ты к дьяволу, старый пес! — пробормотал Глан. — Уйди, или я придушу тебя…

— Перестань упрямиться, Ивар. Говорю тебе как друг: посоветуй молодежи работать. Нам нужны люди…

— У тебя язык без костей, — ответил Глан. — А мой не поворачивается для таких предложений…

— Ну, вот что я скажу тебе в последний раз… — начал было Мейнеш, но в этот момент распахнулась дверь рубки и Витема негромко позвал:

— Эй, Мейнеш!

— Да, капитан! — откликнулся Мейнеш и, шаркая тяжелыми сапогами, пошел к мостику.

Глан слышал, как стучали его каблуки о медную оковку трапа. В светлом квадрате двери еще некоторое время вырисовывалась худая фигура Витемы. Когда Мейнеш поднялся к нему, капитан притворил дверь. Он сказал так тихо, что никто, кроме Мейнеша, не мог его слышать:

— Где эта старая треска — Глан?

— На палубе, сударь, — понижая голос, в тон Витеме, ответил Мейнеш. — Я думаю, куда его поместить, чтобы вам удобно было заниматься его лечением…

Витема рассмеялся. Он приблизил губы к самому уху боцмана и что-то прошептал. Потом немного громче закончил:

— Смотри же, чтобы ни один норвежец не пронюхал об этом… Лучше всего проделай это без помощи матросов. У тебя еще хватит силы справиться с раненым?

Мейнеш только крякнул. Рука Витемы легла на его плечо.

— Возьмешь пару колосников и конец покрепче. Пятнадцать минут на то, чтобы этой старой падали не было на «Марте». Понял?

— Да, капитан.

Голос Мейнеша звучал еще более хрипло, чем обычно.

— Скажешь моему буфетчику, чтобы выдал тебе бутылку коньяку.

— Предпочитаю голландский джин, капитан.

— Я всегда завидовал твоим нервам. Ну, иди…

Мелькнул освещенный квадрат отворенной двери, и Витема скрылся в рубке. Мейнеш не спеша спустился на палубу.

Сначала он было направился к неподвижно сидящему Глану, но потом повернул в другую сторону. Долго возился у ящика с такелажным имуществом. Звонко прозвучал удар топора, обрубающего трос. Мейнеш мурлыкал что-то себе под нос.

…Ровно через пятнадцать минут послышался осторожный стук в дверь капитанской каюты.

Витема оторвался от книги.

— Да!..

В каюту на цыпочках вошел Мейнеш и вытянулся у двери. Витема вопросительно поглядел на него. По-видимому, взгляд боцмана сказал ему больше, чем могли бы сказать слова. Витема подошел к столику около койки и, налив из стоящей там бутылки стакан коньяку, протянул Мейнешу. Тот крякнул и медленно выцедил золотистую жидкость.

Пленные проявляют покорность

Вечером, когда Найденов уже лежал в койке, караульный матрос втолкнул к нему в каюту Йенсена.

— Здесь ты и будешь помещаться, — сказал матрос.