Тайна проклятия

— Зря меня обижаешь, лейтенант, — с лёгкой обидой произнес старик. — Я ещё с утра знал, что вы ко мне вечером приедете, вот, чтобы вас угостить, и расстарался. Сам я не такой требовательный к еде. Мясо так вообще не ем. Только рыбу себе позволяю.

— А ружьё где? — не сдавался участковый. — Чем птицу бил?

— Нет у меня ружья и никогда не было, — честно ответил Леший.

— Хочешь сказать, что руками поймал, как зайца для девочки? — ища глазами поддержки у егеря, засмеялся полицейский.

— Силки я ставил, — усмехнулся Леший. — Зачем в лесу зверюшек пугать.

Егорыч отвёл взгляд, чтобы не показать блюстителю закона, что не разделяет его отношение к старику. Распахнув свой рюкзак, он достал оттуда увесистый холщовый мешочек и буханку хлеба.

— На, дед, я тебе несколько кило соли привёз, она всегда быстро изводится. — Егерь попытался хоть чем-то отплатить старику за гостеприимство.

— Вот это к месту! — обрадовался Леший. — А то мне куропатку подсолить нечем, всю соль перевёл на вяленую рыбу.

— Знамо дело, зима стучит уже по телу, — понимающе кивнул лесник на начавший падать снег. — Запасы должны быть для зимовки.

Участковый хотел задать ещё ряд вопросов, но птица на вертеле своим соблазнительным запахом переключила его внимание на себя. После куропатки был изумительный лесной чай, заваренный на особых сборах, и дикий пчелиный мёд. Лейтенант после такого угощения немного оттаял, испытывая искреннюю благодарность к отшельнику. Когда отдохнувшие гости засобирались в обратную дорогу, чтобы прибыть домой затемно, гостеприимный хозяин вынес ещё им с собой по связке вяленой рыбы. Участковый хотел было отказаться, но егерь веско сказал, что негоже обижать старика. После этого полицейский задумался — до самой посадки в седло. И уж напоследок, перед тем как пришпорить коня, он повернулся к деду.

— Я чего на самом деле приезжал? — решил полицейский отплатить Лешему той же монетой. — Меня начальство послало проверить границы нашего участка на предмет наличия беглых больных из соседнего с нами района.

— Каких больных? — удивился такой скрытности участкового егерь.

— В десяти километрах отсюда ещё со времён СССР находился лепрозорий, больница закрытого типа для больных проказой.

— Ох, мамочки, этого нам ещё не хватало! — жалобно охнул Егорыч.

— Так что берегись случайно шатающихся! — предупредил деда Георгия лейтенант. — А лучше гони их вот этим.

Участковый достал служебный газовый баллончик.

— Лови, — кинул он Лешему. — Брызни в лицо непрошеному гостю, и будет всё в порядке.

Только сейчас полицейский успокоился, словно полностью выполнил свою профессиональную и человеческую миссию, и, пришпорив коня, с лёгким сердцем тронулся в обратном направлении. Леший посмотрел на начинающий падать первый снег, на удаляющихся людей и трижды перекрестил их обратный путь. Как только гости скрылись из вида, Леший почувствовал, как сильно упала температура воздуха. Вернувшись в холодную пещеру, он подоткнул полы медвежьей шкуры и растопил костёр. Нужно было сначала протопить помещение по-чёрному потом открыть вход и выветрить угарный дым. К тому же вовремя закрыть опять, чтобы не выпустить лишнее тепло, и на тлеющих углях провести ночь, зарывшись в старое перешитое одеяло.

Ночью Леший проснулся от страшного гула и грохота. Он знал, что это звук камнепада. Пещера сотрясалась от грохота, но Леший зажёг маленький огарок свечи и, сняв с груди маленькую иконку с ликом Христа, стал молиться Господу. Закончил он только тогда, когда настала тишина. С трудом откинув шкуру, которая была привалена снизу осколками камней, он обнаружил, что вся площадка возле пещеры завалена валунами, осколками породы и землей. Стихия смела припасённые им на зиму запасы дров и, самое главное, унесла вниз и погребла под валунами его кормилицу — лосиху Гальку.

Впервые за шесть лет отшельничества Леший впал в сильное уныние. Он почувствовал усталость от борьбы за выживание, от переносимых лишений, которые после нанесённого обвалом урона только прибавятся. Его глаза бродили по хаосу, принёсшему камнепад, пока взгляд не остановился на обломках деревянного стойла, к которому была привязана лосиха. Из всего нехитрого устройства стойла и навеса осталась только одна вертикальная жердь, к ней в поперечнике были прибиты две доски, напоминая таким образом крест, на котором был распят Иисус Христос. Это моментально вернуло Лешего в нормальное состояние, и он, взяв первый лежащий под ногами камень, оттащил его к краю уклона и с грохотом бросил вниз. Весь остаток ночи и весь следующий день он таскал валуны, расчищая завалы. Перерывы делал только на приём пищи.