Тайна Пушкинской улицы

Нарушительницы территории Русланы рядом не оказалось. Тогда Иваныч бросился обратно в дом, справедливо полагая, что шайка действительно существует и мерцающие галлюцинации только хорошо спланированное ограбление.

– “Кого они хотят украсть? – соображал сторож, кряхтя поднимаясь по лестнице. По расположению комнат выходило, что первого губернатора. – А какая, собственно, разница? – вопрошал он себя. – Хотят ведь”.

Свет несколько ослаб, как в театре перед началом представления. Палец, до того нажавший кнопку вызова вневедомственной охраны, опустился на курок. В зале текла приглушённая и ровная беседа. Старик, крадучись, прислушался.

“При допросе пригодится“, – решил он и встал, не обнаруживая себя до поры до времени.

– Алексей Петрович, как же так, голубчик?

– Верно, верно, – отзывался тот, кого называли по имени – отчеству. – Люблю я их маленьких. Ходят толпой, скуку давят. А по мне пусть такое движение, чем вовсе никакого.

– А я лето люблю, – поддержал первый собеседник. Тепло. Птицы щебечут. Помните, воробей в позапрошлом году залетел? Целых два часа ловили?

– Да, да, – зашумели оживлённо ещё голосов пять.

– “Ба, тут не один, а целая группа”, – спохватился Иваныч, сожалея о скудности своего боекомплекта.

– Хоть бы кто догадался меня в порядок привести, – продолжал женский контральто с лёгким немецким акцентом.

– “А вот и Руслана“, – подумал сторож, с опаской выглядывая из укрытия.

Что этого делать не стоило, Иваныч понял потом. А так, выйдя из – за угла почти на середину зала, он стал самым немым из присутствующих.

Люди, чьи портреты составляли гордость губернаторского дома, ожили, выйдя из своих рамок, у кого какие были и общались друг с другом, выражая мнения и пользуясь предоставленными художниками картинными предметами. Так, если Алексей Петрович, – первый генерал – губернатор, – располагал книгами, он их и читал, и перечитывал. У других государственных деятелей дела обстояли по – разному: где с кувшином и чаркой, а где и вовсе безо всего.

Выражение лица Иваныча заставило портреты нехотя вернуться к прежнему расположению. Свет погас. Звуки стихли. Только за окном послышалось цоканье копыт. Спустя минуты две, в двери постучали.

– Сейчас, – крикнул сорвавшимся на петуха голосом сторож. Ружьё, задевая лестничные перила, бряцало, издавая звучание бьющейся костяшки. – Иду, – ещё раз погромче озвучил присутствие человек, открывая засов, предварительно выглянув в окно.

– Что тут у вас? – не слезая с коня, проговорил старший патрульный.

Иваныч открыл было рот, но перевёл взгляд с одного мужчины на другого. Он вдруг осознал весь ужас своего положения: “Портреты разговаривали “, – скажи и нет работы.

– Здесь женщина ходит, – нашёлся сторож. – Может, не одна. Манила в Кремль. Подозрительная.

Отношение конных патрульных не сказать, чтобы очень изменилось. Такие, которые периодически звали в Кремль, в городе случались и прежде. Обойдя сад и никого не увидев, люди снова взобрались на коней. Вдруг, те вздрогнули и слегка подались назад.

– Тпру, Огонёк. Стоять, – молодой человек погладил по гриве друга, а, подняв голову в направлении беседки, замер.

От неё, в сторону Михайловского сквера, мимо самих стражей порядка, проследовали иные, странные всадники.

– Господи, – прижал ружьё Иваныч. – Эти – то откуда?

– Может, опять фильм снимают? – решился заявить шёпотом молодой патрульный.

– Не, – капитан для уверенности, огляделся. – Мы бы знали. Да и массовки не видно.

Картина, представшая перед глазами случайных свидетелей странного проишествия впрямь выдалась необычная.

На матово – белых, с лунными бликами конях, неспешно, переговариваясь друг с другом в полголоса, ехали всадники в одеждах второго гренадёрского Фанагорийского имени князя А. В. Суворова полка. О том поведал патрульным Иваныч, за многие годы служения приобщившийся к истории.

– Начало века. Двадцатого, – уточнил сторож безрадостно.

На это капитан заинтересованно прищурился.

Ехали бы себе на Вознесенский мост и ехали, вот только помимо окраса коней возникла ещё одна деталь, заставившая стражей порядка не лезть на рожон.

Незнакомцы внезапно развернулись, словно только что увидели стоявших у входа в губернаторский сад.

– Чего им надо? – с плохо скрываемым волнением спросил хозяин Огонька.

– Познакомиться хотят, – приободрил старший. – Видишь, зовут?

И, правда. Люди беззаботно улыбались и махали руками, вроде, как приветствовали.

– Ну, как же. Пойдите, – проговорил Иваныч, закуривая. – Да вместе с ними и сгинете. Вон, свет – то от них какой. Не людской. Малиновый.

– Да что ты в самом деле, – разозлился капитан. – Сейчас выясним, – нога пришпорила коня.

А тот возьми и не поедь. Встал, как вкопанный, взглянул на своих собратьев да заржал, что есть силы.

Кони под пришлыми седоками занервничали. Сдерживаемые всадниками, они вдруг подались в сторону и, отдав последний киноварный свет в ночь, растаяли.

Вместе с ними растворились и люди.

– Это всё фонари, – после некоторой паузы заявил всадник. – Поехали, Григорий, всё спокойно. А ты, дед, иди и ничего не бойся.