Тайна России

Позиция тех, кто воевал в эти годы в Красной армии против гитлеровцев, защищая родную землю, достаточно ясна и уважаема для современных поколений нашего народа. Менее известны цели и действия тех русских людей, которые были не меньшими патриотами России, но оказались по другую сторону линии фронта. Причем, если в их числе несколько тысяч белогвардейцев прямо рассматривали это как продолжение прежней гражданской войны (поэтому назвать их «предателями» нельзя: они советской власти не присягали, а были ее изначальными противниками), то для миллионов советских граждан это была их собственная попытка избавления от коммунистической власти. Но и говоря о них, не следует забывать, что после революции прошло лишь два десятка лет, все взрослое население помнило дореволюционную Россию и свою присягу Царю, Помазаннику Божию (приносившуюся всеми подданными по достижении совершеннолетия), как и то, что сделал с Россией большевизм, — соответственным было и их отношение к советской власти.

В эмиграции участниками этой попытки опубликовано достаточно материалов [2]. Здесь мы рассмотрим события на примере участника невоенного: Русской Зарубежной Церкви, — которая была духовным пастырем и выразителем надежд всей русской эмиграции в ту эпоху. А для анализа ее настроений необходимо учесть политические перемены в Европе и эмиграции в 1930-е гг.

После победы над монархиями в Первой мировой войне западные демократии вступили в полосу небывалого кризиса. Реакция на него возникла не только слева — прокоммунистические движения, но и справа — авторитарные националистические режимы во многих странах, которые часто объединяют под названием фашизма. Их успешные социальные и политические реформы,[11]

поддержанные католической Церковью, привлекали внимание всего мира В политике это выразилось в создании "Антикоминтерновского пакта" (Берлин-Рим-Токио, 19361937), который — впервые на государственном уровне! официально провозгласил борьбу с коммунизмом.

Демократии же, напомним, поддержали большевиков в революции и в гражданской войне, а с появлением фашизма вступили с ними в политический союз (антифашистские "народные фронты", интербригады в Испании) Только на этом фоне можно понять симпатии почти всей русской эмиграции к фашизму и ее надежды на помощь Антикоминтерна в освобождении России, где большевики устроили "безбожную пятилетку" и коллективизацию, унесшую жизни 10 миллионов крестьян.

Не удивительно, что и в самой России в то время встречалось такое же отношение к фашизму. Так, вполне правдоподобны (хотя это запись на допросе) слова расстрелянного архиепископа Волоколамского Феодора (Поздеевского), последнего ректора Московской духовной академии "Мы стоим за борьбу фашизма против коммунистической идеологии, отсюда и против советской власти.

Но мы утверждаем, что фашизм не разрешает всех социальных проблем с точки зрения религии. Одним полезен фашизм для Православной Церкви — это тем, что он поможет нам изменить советский строй и восстановить монархию, где снова Церковь займет господствующее положение" [3]. Подобные надежды повсеместно проявились в СССР в начале немецкой оккупации…

Лишь с учетом этого исторического фона можно рассматривать и позицию Русской Зарубежной Церкви. Сделать это представляется тем более уместным, что ее противники постоянно бросают ей обвинения в "сотрудничестве с Гитлером".

* * *

Прежде всего следует отметить, что в русской эмиграции было три православных юрисдикции:

1) консервативная Русская Зарубежная Церковь, объединившая поначалу эмиграцию во всем мире; и отделившиеся от нее в 1926 г. две либеральных:

2) американская митрополия и

3) «парижский» экзархат митрополита Евлогия, подчиненный сначала Москве, а затем Константинопольскому Патриарху. (Малочисленные зарубежные приходы Московской Патриархии здесь можно не учитывать.)

Однако в предчувствии надвигавшихся военных событий эмиграция, как военная, политическая, так и церковная, проявила стремление к объединению: «парижский» митрополит Евлогий кратковременно (1934–1935), а Американская митрополия на весь военный период (19351946) воссоединились с Зарубежной Церковью. Так что в годы войны Зарубежная Церковь была практически едина и отражала настроения подавляющего большинства русской политической эмиграции. (Приходы митрополита Евлогия, вновь отделившиеся под давлением его либерального окружения, составляли лишь около 6 % всех зарубежных)

В 1938 г. на II Всезарубежном Соборе в Сербии было предложено, чтобы Церковь "обратила свое попечительское внимание" на эмигрантские организации "и помогла им выйти на путь подлинно православных и подлинно русских миропонимания и общественно-государственного идеала" [4]. Имелось в виду то, что все правые организации выражали симпатии к фашизму как к политическому союзнику — который, однако, не соответствовал православному миропониманию, ибо имел языческие черты.