Тайна рукописного корана

Саид Хелли-Пенжи отбросил коран в сторону и нагнулся, чтобы взять шкатулку… И тут раздались выстрелы, Ятим рухнул на месте, успел только сказать: «А это уж зря, ни к чему мне сейчас умирать…» Раненый Саид Хелли-Пенжи скатился по склону и при этом выронил шкатулку. Ну, а Хурда-Кади, бедняга, даже не вылез из ямы. Схватившись за голову, он осел на дно ямы и кончился, не вымолвив ни единого слова.

– Эти готовы! – сказал Аждар. – А третий, жаль, успел улизнуть. Вот она, шкатулка-то!.. Наша она, ты понимаешь это?

Аждар на радостях так хлопнул Мирзу по спине, что тот чуть не свалился в яму.

– Чему радуешься-то? Отнесем ее сейчас и отдадим все добро этому, чтоб весь род его передох…

– Ты думаешь, что нам обязательно надо так сделать?

– Э, брат Аждар, ты, я вижу, башковитый! На самом деле, зачем он нам нужен, если в руках у нас такое богатство?

– А сколько, ты думаешь, здесь?

– Уверен, что и внукам нашим и правнукам хватит. Но я боюсь, Исмаил разыщет нас, где бы мы ни были.

– С таким-то добром мы скроемся хоть в Стамбуле, хоть в Тавризе…

– Далеко вы собрались, любезные!..

Если бы вдруг грянул страшный раскат грома, наши дружки перепугались бы меньше, чем от этих спокойно сказанных слов. Они обернулись и увидели своего хозяина с маузером в руке.

– Ну что скажете? Я с детства помню поговорку: «Для своего добра свой глаз – лекарство». Вот и решил проверить, что вы тут делать будете… Негодяи, собачьи дети! Так-то вы оправдываете мой хлеб и мою веру… Да я вас, крысы эдакие, могу здесь же на месте прикончить и зарыть в этой яме!..

– Прости нас, почтенный Исмаил.

– Прости, шайтан попутал… – подползли они оба на коленях к хозяину. – Соблазн был велик… кто бы устоял. И пророк ведь, говорят, за свою голову молится. Хорошо, что ты пришел и не дал нам в грех впасть.

– Я к вам как отец, а вы… Благодарите аллаха, что наделил меня великодушием. Так и быть, я не укокошу вас. Зарубите себе на носу: кто поступил с тобой, как мышь, будь ему кошкой; кто был к тебе собакой, будь ему волком, зато, если кто поступил с тобой по-отцовски, будь ему сыном… Слыхали такое? То-то же!

– Спасибо за урок, почтенный Исмаил.

– Давайте сюда шкатулку, и поехали. Молитесь за мое сердце, за то, что оно умеет прощать людские слабости. Но если еще хоть что, пеняйте тогда на себя – хватит меня истинный гнев, злее зверя не найдете! Понятно?..

– Мы все поняли, прости нас.

– И забудьте навсегда ваши Тавризы и Стамбулы. Если понадобиться, моя рука дотянется и туда, тем более сейчас всюду войны и границы государств открыты настежь… Этих мест вам и во сне не видать! Понятно, сыны блудной матери…

– Ты нам как отец, почтенный Исмаил.

– Отец не отец, но я вас кормлю, одеваю, обуваю, учу уму-разуму… Этого немало. А известное дело, шашка не должна рубить ножны…

Исмаил не шутил, в гневе он и правда злее зверя. И до чего же хитер и коварен, особенно если станет говорить, намазывая сметану с медом на язык. Вот тогда-то жди от него подвоха. Зная такой его нрав, Аждар и Мирза старались разжалобить хозяина: всю дорогу клялись быть ему еще более верными и преданными, как чабанские псы. И на этот раз Исмаил, как ни странно, простил им, – видимо, велика была радость оттого, что стал обладателем драгоценной шкатулки.

РАДОСТЬ И ОГОРЧЕНИЕ

Мрачный дождливый рассвет пугливо пробивался сквозь пелену тумана. Исмаил вернулся домой в добром настроении, даже жену поприветствовал, дочерей, что спешили с медными лужеными кувшинами по воду к роднику, по головкам погладил, приласкал во дворе собаку и, прижимая шкатулку к груди, вбежал в комнату. Аждар и Мирза остались во дворе. Уселись они на лестнице, и горькими, как полынь, были мысли, роившиеся в их головах. Им, конечно, очень хотелось бы узнать, что же там, в этой шкатулке. Исмаил понимал это и потому позвал их к себе.

– Так уж и быть, идите сюда, не хочу, чтоб вы обо мне дурное подумали, да и открыть ее я один не смогу. Похоже, крышка оловом запаяна…

– И рисунки какие-то на ней… – осмелел Мирза.

Железная крышка шкатулки и в самом деле была украшена рельефными расписными сценами то ли охоты, то ли борьбы людей с дикими зверями.

– Как же мы ее откроем? – заговорил и Аждар.

– Как? Очень просто. Давайте действуйте напильником и ножом, олово податливо; будто вы с лудильщиками не знались…

– Интересно все же, что в шкатулке, почтенный Исмаил? Неужели золото? Вот, можно сказать, повезло, как в чертову дыру пальцем угодили, а?

– О чем это ты?

– Ну, к примеру, о том, что, имея столько золота, можно ведь и в Стамбуле жить.

– Во-первых, я, по-моему, ясно сказал вам, чтоб вы и думать забыли об этих городах, а во-вторых, зачем мне сдался Стамбул, когда я здесь, у себя, могу свой Багдад построить. Чужбина есть чужбина, а здесь моя земля.

– Но здесь же не дадут жить! – развел руками Мирза. – Конечно, я понимаю, очень жаль вам, почтенный Исмаил, терять столько поливной и неполивной пахоты, столько отар, табун таких лошадей, пастбища, да и лечебная грязь приносит вам немалый доход… Но что, если всё это отнимут?..

– Кто отнимет?