Тайна Шато де Виль

А вестей все не было. Версия об убийстве все чаще приходила в голову комиссару Фурнье. Но где и кем оно могло быть совершено? Приехав в Шато де Виль в первый раз, комиссар почувствовал какую-то нездоровую атмосферу. Вроде бы обычный дом, но некоторые пазлы не укладывались в общую картину счастливого семейства. Вот, например, сын мадам Дюбуа Жак. Почему он уехал накануне исчезновения месье Буше? И уехал именно в Лондон, туда, куда Седрик Буше планировал со своими монетами отправиться на аукцион. Это выглядело слишком подозрительно, и в простое совпадение комиссар не верил. Поэтому, поговорив со всеми в доме, детектив решил, что искать нужно начинать именно от Шато де Виль. Здесь коллекционера в последний раз видели живым. По словам служанки, утром тот собрал свои вещи, сел в заранее заказанный автомобиль и уехал. Но куда? Опросив всех возможных водителей в округе, комиссар так и не смог найти того, кто в тот день вез месье Буше. Но в любом случае нумизмата должны были запомнить на вокзале: носильщики, билетные кассиры, служащие железнодорожной станции. Однако никто ничего не видел и не слышал. Седрик Буше просто канул в воду, после того как оставил Шато де Виль.

И в то же самое время за весь период поисков полиция не обнаружила ничего, что бы могло подтвердить, что Буше был убит. Трупа нигде не было. Поэтому комиссар не мог снять полицейский наряд с дома Дюбуа. Раз это было последнее место, где видели коллекционера, значит, осмотру замка и его окрестностей нужно уделить особое внимание, что полицейские и делали последние две недели. Но тщетно. Официально детектив продолжал расследовать дело об исчезновении, а не об убийстве, что некоторым образом сковывало его действия и не давало полностью осмотреть все помещения в доме. Оставалось надеяться, что возвращение Жака Дюбуа раскроет завесу и комиссар сможет наконец сдвинуться с мертвой точки.

Расспросы обитателей Шато де Виль не дали комиссару Фурнье ничего нового. Кроме самой мадам Дюбуа, в доме проживали ее дети – дочь Анабель и сын Жак – а также молодой архитектор Фабрис Сенжан и его сестра Николь, которая приехала погостить к брату, причем ее появление в замке практически совпало по времени с приездом Седрика Буше. Мадам Дюбуа подтвердила, что Седрик Буше гостил у нее почти месяц, а потом уехал, не сказав куда, без объяснения причины. Дочь Люси Дюбуа Анабель была чрезвычайно расстроена случившимся и переживала за судьбу месье Буше так, словно он был ее близким родственником. Девушка была очень бледна и явно пребывала в дурном настроении.

Молодой архитектор Фабрис Сенжан был достаточно интересной фигурой, учитывая, что он жил в шато уже несколько месяцев и даже привез сюда свою сестру. Они обосновались здесь почти как члены семьи, и это насторожило комиссара. Было странно, почему Фабрис до сих пор жил в доме, ведь работы по восстановлению замка могли затянуться надолго, и вряд ли было целесообразно надеяться на то, что один человек с этим справится. Руководствуясь какими-то своими внутренними мотивами, месье Сенжан набрал обычных работяг, которые в послевоенные годы хватались за любой приработок, и доверил им такое важное дело, как наружная отделка фасада замка. Для мадам Дюбуа было бы гораздо практичнее нанять бригаду профессиональных строителей, которые под руководством того же Фабриса Сенжана быстро привели бы шато в порядок. Нанятые же жители соседних деревень не имели достаточного опыта, и за три месяца почти не сдвинулись с места, научившись лишь возводить строительные леса, да кое-как приладив подъемные механизмы.

Но, судя по всему, мадам Дюбуа совсем не торопилась. Либо же имела другие цели касательно нахождения в доме молодого человека. Комиссару даже пришла в голову одна нелепая мысль: что-то вспомнилось ему про даму средних лет, состоявшую в отношениях с молодым управляющим, но Фурнье разом отмел эту идею. Уж слишком это было банально и скучно, тем более что мадам Дюбуа выглядела благовоспитанной и порядочной женщиной и вряд ли могла впутаться в интрижку с нанятым архитектором. Что касается дочери мадам Дюбуа, здесь как раз комиссар пытался усмотреть какой-то намек на романтическую подоплеку, но видимых доказательств этому не нашел.