Тайна скифской чаши

«Мы из всех племён самое молодое племя, а появились мы следующим образом: первым появился на этой земле, бывшей в то время пустынной, человек по имени Таргитай. А родители этого Таргитая — Зевс и дочь реки Борисфена. Такого именно происхождения был Таргитай. У него родились три сына: Липоксай и Арпоксай и самый младший Колаксай. Во время их правления на скифскую землю упали сброшенные с неба золотые предметы: плуг с ярмом, обоюдоострая секира и чаша. Старший брат, увидев первым, подошёл, желая их взять, но при его приближении золото загорелось. После того как он удалился, подошёл второй, и с золотом произошло то же самое. Этих загоревшееся золото отвергло, при приближении же третьего, самого младшего, оно погасло, и он унёс его к себе. И старшие братья после этого, по взаимному соглашению передали всю царскую власть младшему».

Едва лучи солнца осветили урочище Эксампей, как длинные вереницы жрецов-прорицателей потянулись по узким тропам к жертвенной поляне главного скифских Божества: Бога войны — Ареса. Задолго до праздника, в его святилище (скифы возводили святилища только Аресу) на ровной четырёхугольной площадке, набрасывали огромные кучи хвороста, а поверх воздвигали потемневший от крови железный меч — акинак. Исключительно Аресу приносили в жертву не только животных, но и пленных врагов, когда шла война. Сейчас был короткий период мира, поэтому на жертвенных кострах сжигали кости животных, а мясо оставляли, чтобы сварить в священном медном котле. Всё обильнее лилась кровь, всё ярче пылал костёр на жертвенной поляне, и верили скифы, что радуется в этот день не только Арес — Бог войны, но и все Боги: Табити — хранительница огня, Папай — прародитель скифов, Апи — олицетворяющая землю и воду. Они возглавляли пантеон высших скифских Божеств. А где-то рядом в урочище бродили Гойтосире — охранитель скота, Аргимпасу — великое Божество жизни и смерти…

На высоком скалистом обрыве над урочищем Эксампей, на ровной площадке прикрытой естественным каменным козырьком, восседала на гладких валунах скифская знать, во главе с царём Кадуидом. На правах брата ближе всех к царю сидел Анахарсис. Сегодня Кадуид был в прекрасном настроении:

— Посмотри, брат, разве не величественная картина открывается нашим глазам? Да, скифские жрецы умеют разговаривать с Богами. После таких жертв, Бог войны — Арес, думаю, будет благосклонен к моему народу, и другие боги не оставят нас…

— Да будет благословенен скифский народ. Пусть мудрость Богов будет всегда с нами, — сказал Анахарсис.

— Сила важнее мудрости, — возразил царь. — Сильный волк всегда победит мудрую лису.

— Ты прав и не прав, брат, — задумался Анахарсис. — Что стоит сила без мудрости? Но с другой стороны наша жизнь — бесконечные войны. Как же тут без силы? Но я верю, придёт день…

— Ты опять? — раздражённо прошептал Кадуид. — Твоя вера вселяет смятение в сердца наших воинов, ты забыл, что они должны быть беспощадны к врагам. Даже Боги требуют крови!

— Разве Боги говорят, какие им нужны жертвы? Когда я был в Ольвии…

— Замолчи! — вспылил Кадуид. — Тебе вредно посещать Грецию. Греки сыты и ленивы. Они боятся смерти, а мы смело смотрим ей в глаза. Для скифа погибнуть в бою великая честь, счастье…

— Греки думают не о смерти, брат, для них счастье в жизни. И нам есть чему поучиться у них. Поэтому я снова держу путь в Элладу. Греки окружили себя красотой и сумели сделать из своей жизни праздник. Даже их Боги не так кровожадны как наши!

— Не смей! — Кадуид поспешно прикрыл Анахарсису рот ладонью. — Оставьте нас! — приказал он своему окружению.

Свита царя, низко поклонившись, отошла на почтительное расстояние от братьев. Ни один мускул не дрогнул на лицах вельмож.

Кадуид крепко обнял Анахарсиса за плечи:

— Брат, зачем такое говоришь? Никогда, слышишь, никогда не высказывай недоверия скифским обычаям и законам. Верь в могущество и справедливость наших Богов. Если ты посеешь сомнение в сердцах скифов, мы погибнем как народ. Будь опорой моей власти. Моей силе так нужна твоя мудрость.

— Я люблю тебя, брат, — Анахарсис прижался щекой к руке царя. — Но я не могу изменить себя.

Кадуид резко отстранился от Анахарсиса. И уже сказал зло и кратко: